Ее тело светилось сквозь сорочку, сотканную из белизны облаков, а среди травы под ногами стремительно вытягивались стебельки ландыша и одевались белыми жемчужинами. Свежий, тревожный в своей прелести цветочный дух растекался волнами, кружил голову, теснил дыхание.
Но прекраснее всего были ее глаза – зеленые, как трава, устремленные на Лютомера с беспредельным обожанием. Оставайся он сейчас лишь собой – сила этой любви могла бы убить. В ее глазах сиял сам исток того могучего влечения, что даже самых благоразумных дев толкает в объятия едва знакомых удальцов, которых награждает в девичьих глазах всеми достоинствами солнечного бога. Она и боялась его, и тянулась к нему, и не могла ничего изменить – ибо ни в ком так ярко не проявляется заведенный богами порядок возрождения через смерть, как в ней. Дева Будущего жестока, но она же смелее всех на свете отважных воинов: ведь она первой идет и несет на себе свет в ту тьму впереди, где до нее не был еще никто – ни человек, ни дух, ни бог.
Лютомер встал и шагнул к Младине. Единственный шаг перенес его за леса и озера, блестящие лужицами на зеленом ковре далеко внизу: он стал так велик, что вся вселенная едва вмещала его мощь. Сам Велес через тело своего сына вышел в светлый мир Яви, а Лютомер, наполненный духом своего божественного отца, стал вровень с Девой Будущего.
– Взгляни же на меня, Дева, – низким, глубоким, как тьма, голосом позвал он. – Сколько раз я устилал для тебя цветами ложе, но ты спала и не видела их. Сколько раз я целовал твои закрытые очи, но не мог пробудить к жизни. Теперь ты моя, и взор твой – солнце подземья.
Голос его был будто факел, раздвигающий тьму и манящий к себе из?под воды; волны света вокруг колебались, раскрывая ворота Нави. Шаг за шагом Лютомер приближался к Деве, одолевая слои бытия, которые никогда прежде не были доступны ни человеку, ни богу, но раскрылись ему, сумевшему на это мгновение слить себя и бога воедино.
– Держу я венок твой, – он вынул из?за пазухи кольцо цветочных стеблей, будто маленькое солнце, – что дала мне, и как половинкам его не бывать больше вместе, так и тебе не покинуть больше меня…
И резко рванул венок на две стороны. Дева вскрикнула, взмахнула руками, будто пойманная лебедь, но не улетела. Приоткрыв рот, в ужасе она смотрела, как обрывки венка тают в руках Властелина, и вместе с ними – ее прежняя воля и сила.
– Теперь ты моя…
Он простер к ней руки, и Младина сделала шаг в его объятия. Сейчас она была так же беспомощна, как всякий смертный, которого поток времени несет в объятия будущего, хочет он того или нет. И так же, как сама она внушала другим, неодолимый голос сейчас шептал ей: не бойся, главное – любить и повиноваться любви, все прочее – неважно. Важен только этот миг…
Велес взял в ладони ее лицо и наклонился к нему. Кольцом ночного солнца коснулся ее лба. Впервые в своей бесконечной жизни он видел эти глаза открытыми и устремленными прямо на него. Вот он притронулся губами к ее губам; они безвольно раскрылись, и словно солнце вспыхнуло между их сомкнутыми телами, одетыми в белый свет неба и темный свет подземья.
И зримый мир взмыл в небеса – это земля расступилась, принимая в недра бога волшбы и его добычу. С похищенной девой в объятиях он летел вниз и вниз, сквозь бесчисленные зимы своего одиночества, сквозь тьму всех ночей, что миновали от сотворения вселенной, сквозь все ветра, что когда?то сорвались с его бороды. И вот вокруг них цветущий луг; Велес мягко опустил деву на траву и склонился над ней.
И впервые за все века она ответила на его поцелуй; ее ресницы трепетали, но веки не опускались, и он мог смотреть ей в глаза, видеть свое отражение в этих голубых озерах. Взгляд ее был робок, но затуманен страстью; впервые он был не один на этом цветочном ложе, и та, к которой он стремился от первых времен своего существования, покорялась и разделяла его влечение. Трепеща перед неизбежной утратой себя, она тем не менее отдавалась потоку перемен, ибо такова природа Девы – стремиться к будущему, к росту и плодоношению.
И он, бог мертвых и хранитель прошлого, влился в нее, будто река поколений, огибающая вселенную и впадающая сама в себя. И растворился в ней, как она в нем; воды прошлого и будущего смешались, окончательно уничтожая понятие времени. Осталась вечность, и кольцо ночного солнца сияло с самого ее дна, готовясь к восходу.
Глава 6
К девичьему велику?дню – Лельнику – Лютава была уже дома и возглавляла ратиславльских девушек, когда они в полдень отправились в рощу. Впереди шли сестры молодого князя Лютомера, позади – остальные девушки округи. Все были нарядно одеты, в белые шушки, с красными поясками и лентами в косах. Ленты были шелковые: на радостях, что вернулась домой, Лютава разрезала на полоски кусок алого шелка, полученный в подарок от Бранемера. И всем раздала. А самую длинную ленту несла с собой в рощу – в подарок богине Леле.
Встав под березой, еще одетой в полупрозрачное весеннее платье, Лютава приложила руки к нагретому белому стволу и взглянула в небо. Через пелену листвы солнце не слепило, а лишь весело подмигивало. Вспомнилось, как прошлой весной они стояли здесь же втроем – с Далянкой и Молинкой, просили себе счастья, женихов…
– Заря?зареница, солнцева сестрица! – позвала Лютава, глядя вверх и пытаясь рассмотреть в этом сиянии хорошо знакомое лицо своей сестры Молинки. – Ходишь ты
