на свободу. Его откушенная рука с тех пор хранилась у лорда-пантеры и постоянно напоминала ему об удивительной силе, храбрости и жажде к жизни его смертельного врага.
– Но что он может сделать с рукой? – пожал плечами шериф.
– Вы думаете, стал бы я вас собирать в такой поздний час, если бы знал это? – проворчал лорд-пантера. – Помнится, Лукас говорил что-то о Змеиной магии.
– Возможно, этот шаман собирается каким-то образом узнать с помощью руки, где сейчас находится Волк? – неожиданно оживился Джорджо. – Это окажется весьма полезным для охоты на Волка.
– Если Змеиная магия – это что-то вроде колдовства Черной Руки, то кто знает, что может натворить Черное Сердце? – заметил Оникс.
– А может, просто будет всем лапшу на уши вешать, – лениво предположил Коста. – То есть я хочу сказать, кто он такой, этот лесной дикарь, чтобы обращать на него внимание? Скорее уж нам следует внимательнее последить за нашим королем, которому запудрил мозги немытый проходимец.
– Что бы он там ни замыслил, этот шаман, – сказал Мюллер, – могу вас заверить, что мои люди его не поддержат, и гвардейцы Льва тоже. Все они родом из Бедленда и Вестленда, то есть из Дурных и Западных земель, а значит, знают, кто такие Лесовики, как они живут, как поклоняются своим древним страшным божкам и едят человечье мясо. Народ Лиссии не первое столетие ведет кровавую битву с дикарями, так что, если король думает, что мы станем сражаться плечом к плечу с Лесовиками, он сильно заблуждается.
– Мюллер прав, – сказал Джорджо. – Присутствие Лесовиков в лагере только посеет смятение и недовольство в наших рядах. В самом деле, о чем только думает король?
– Можете спросить у него сами, если это вас так интересует.
Услышав новый голос, Мюллер и Джорджо обернулись, поспешно вытаскивая свои мечи, а Гиппопотам сильно топнул по земле ногой. Коста стоял, покачиваясь, и, казалось, раздумывал, то ли ему броситься на пришельца, то ли спокойно взлететь в воздух. Неподвижным оставался только Оникс, так и стоял, повернувшись спиной к появившемуся из темноты гостю.
– Кто здесь? – спросил Мюллер, делая несколько шагов по усыпанному каменной крошкой полу. Лунный свет отбрасывал от руин фермерского дома длинные густые тени.
– Выходите на свет, лорд-канцлер, – не оборачиваясь, сказал Оникс. – Не стесняйтесь. Здесь же все свои, правда?
Из темноты материализовался Ванмортен в своем черном как ночь плаще. Увидев лорда – крысу, Мюллер с отвращением отскочил назад, а Джорджо фыркнул. Коста остался стоять на своем прежнем месте, не снимая руки с эфеса своего ятагана, не спуская глаз с лорда-крысы.
– И давно вы здесь? – холодно поинтересовался Мюллер. – Много успели услышать?
– Достаточно давно, не так ли, Ванмортен? – сказал Оникс.
Лорд-крыса высунул из-под плаща свою изуродованную руку, небрежно взмахнул ею.
– Да, я успел услышать… кое-что, – беззаботным тоном сказал он. – Слышал, например, как советники короля Лукаса выражают недовольство его тактикой. Слышал, как эти, присягнувшие в верности Льву лорды сговариваются не выполнять впредь его приказы. Я слышал голоса людей и верлордов, которым не нравится то, что король прибыл в свой лагерь, в лагерь своей собственной армии.
Ванмортен подошел ближе, но остановился в десятке шагов от Оникса и его товарищей.
– А теперь скажите мне, милорды, – спросил он, протягивая в сторону заговорщиков свой ужасный изуродованный палец. – Я все верно понял?
Оникс наконец нашел в себе силы повернуться лицом к лорду-крысе и сказал:
– Покажите мне свое лицо, Ванмортен.
– Что?
– Я никогда не верил людям, которые скрывают свое лицо, – сказал лорд-пантера, широко разводя руки в стороны. – Взгляните на меня, лорд-канцлер. Видите? Я без оружия. Мне нечего скрывать. Если хотите разговаривать со мной откровенно, откиньте капюшон.
Мюллер отступил еще на шаг от лорда-крысы, хорошо помня о том, как выглядит Ванмортен, дважды пострадавший от рук Дрю Феррана.
– И не подумаю, – ответил Ванмортен. Его уверенности в себе явно поубавилось.
– Стыдитесь, да? – кивнул Оникс и словно между делом сделал шаг в сторону лорда-крысы, по-прежнему широко раскинув в стороны свои огромные руки. – Понимаю, понимаю. После того как Волчонок поработал над вашим личиком, вас и родная мать поцеловать не захочет.
– Прикуси язык! – вспылил лорд-крыса, делая шаг назад.
Отвлеченный разговором с Ониксом, Ванмортен и не заметил, что Коста успел исчезнуть со стены. А Оникс тем временем продолжал говорить.
– Вы всегда шпионите, вынюхиваете, подслушиваете. И вы, и ваши братья. Быть глазами и ушами при дворе каждого нового Льва из Вестланда – такова судьба Крыс? Или это ваше призвание? Какой у вас семейный девиз? «Подлость и коварство», наверное.
– Я лорд-канцлер! Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? – Ванмортен, хотя и негодовал, однако понемногу пятился назад. Он зашипел, его тело забугрилось, начало трансформироваться, затрещала плотная черная ткань плаща.
Коста ударил лорда-крысу ногой в поясницу, отшвырнул его прямо в объятия Оникса, который к этому времени тоже успел полностью трансформироваться. Когтистая рука лорда-пантеры проникла под капюшон, схватила Ванмортена за горло. Оникс оторвал Крысу от земли, поднял его в воздух.
Мюллер и Джорджо наблюдали за этой схваткой, и оба со страхом ожидали, чем она может закончиться. Ванмортен сопротивлялся, пытался царапаться, но ничего не мог поделать с толстой, продубленной в боях кожей лорда-пантеры. Оникс протянул вперед свою вторую, свободную, руку и сдернул черный капюшон с головы лорда-крысы.
