– С удовольствием, – сказал Антон, – только знаете, в выходные я не смогу. Я вдовец, вы, наверное, в курсе, дети живут с тещей, но субботу и воскресенье я провожу с ними.
– Так приезжайте сегодня, – Аллочка посмотрела на Антона в упор. – У меня есть фильмы на любой вкус, уверена, вы найдете такие, что вам понравятся.
– У меня деловая встреча сегодня, она закончится довольно поздно, – Антон покраснел, осознав, что фактически оправдывается. – К сожалению, отложить встречу я не могу.
– А хотели бы? – Аллочка встала и одернула юбку. – Извините, Антон Петрович, я не собиралась навязываться. Сожалею, если вы решили…
– Да что вы, при чем тут навязчивость, – Антон смутился и тоже поднялся на ноги. – Это вы меня извините. Конечно же, я очень хочу посмотреть фильмы в вашем обществе. И я вовсе не отказывался, но сегодня действительно освобожусь поздно, не раньше десяти вечера.
– Вы считаете, это поздно? – Аллочка удивленно подняла брови. – По пятницам я не ложусь раньше двух-трех часов ночи. Приезжайте, когда освободитесь, в любое время. Адреса и телефоны сотрудников для вас ведь не тайна? Приедете?
– Хорошо, – сказал Антон хрипло, – с удовольствием. Я предварительно позвоню.
– Можешь не звонить, – перешла на «ты» Аллочка, – просто приезжай, я буду ждать.
«Чем же вызван эдакий ко мне интерес? – размышлял Антон по пути к графу. Девица без комплексов – это одно, а любительница прыгнуть в постель с первым встречным – все же совсем другое. Аллочка на таковую не походила.
«Будь проще, – сказал наконец себе Антон, после того как размышления ни к чему определенному не привели. – Нормальная девка, все при всем, современная, остроумная и недурно выглядящая приглашает на одноразовый пересып. Надо быть болваном, чтобы не поехать».
«Не надо тебе ехать, – проснулся внутренний голос. – Не хватало тебе только запутаться в бабах. Вспомни, что говорил граф. Посмотри на коллег: после того, что с ними случилось, они все холостые».
«Ну, Косарь, положим, вдовец, – возразил Антон. – Жену он похоронил раньше, чем нелюдь убила Дашу. Да и при чем здесь женитьба?»
«Ни при чем. Но женщины в твоем окружении – потенциальные мишени. Через них нелюдь может достать тебя».
«Так что же мне теперь, дать обет воздержания? – разозлился на свое второе «я» Антон. – Да, нелюдь может достать меня через женщин, но когда это произойдет? Если произойдет вообще».
«Непременно произойдет, – заверил невидимый собеседник. – Или ты сомневаешься?»
Антон велел внутреннему голосу заткнуться. В том, что нелюдь вернется, сомнений у него не было. Их не было ни у кого из Знающих.
– Это война, – частенько говорил граф. – Мы ненавидим их, они – нас. Та, с позволения сказать, дрянь знает меня в лицо, знает Макса. Возможно, знает и остальных. Мы – наследники тех людей, которые выкосили ее расу, мы – продолжатели их дела. Поэтому мы все под прицелом. У нее в этой войне огромное преимущество – она может менять личины. Кроме того, она наверняка владеет приемами устранения людей, накопленными нелюдями за множество столетий. Однако вряд ли ее навыки достаточно эффективны против сплоченной группы. Зато единственный прием, которым она владеет в совершенстве, против нас не работает. Но он идеально работает против женщин. Поэтому я остался холостяком и, видимо, уже никогда не женюсь, или, по крайней мере, не женюсь, пока эта тварь жива. То же, к сожалению, относится и к вам – став Знающим, каждый из вас фактически обрек себя на безбрачие. Если не хочет, конечно, однажды получить пулю в затылок или нож под лопатку от своей уже неживой супруги.
Антон прибыл на Садовую последним, остальные уже сидели на привычных местах за массивным столом в графской гостиной. Самарин обменялся с каждым рукопожатием и уселся на ставшее постоянным место между Косарем и Голдиным.
– Начнем, – строго сказал Муравьев. – С вашего позволения, господа, я приступлю сразу к делу. Итак, пару часов назад Макс вернулся из Франции, это вы знаете. А теперь то, чего еще не знаете: французские коллеги предлагают нам альянс.
– В каком смысле? – удивленно пробормотал Косарь.
– В самом прямом. Событие сие для Знающих редкостное, почти небывалое. Макс привез из Парижа конкретные условия. Там довольно много пунктов, но по-настоящему важных – два. Во-первых, французы предлагают обменяться всей доступной обеим сторонам информацией. А во-вторых, они согласны пересмотреть доселе занимаемую ими позицию по отношению к нелюдям.
– Постойте, Николай Иванович, – Косарь по-ученически поднял руку. – Что значит «пересмотреть позицию»? У них какая-то особенная позиция? Не такая, как у нас?
– Была особенная, – ровным голосом ответил граф. – Французские коллеги были категорически против уничтожения расы нелюдей. Вплоть до прошлой среды.
– Я, кажется, догадываюсь, что случилось в прошлую среду, – процедил Сильвестрыч. – В Париже объявилась Анжела Заяц, не так ли? Вернее, та дрянь, что пользуется ее телом.
– Да нет, не та, с позволения сказать, дрянь. Но ее сородич. Есть все основания предполагать, что, начиная со среды, он использует в качестве оболочки тело одного из французских коллег. Я знал этого человека, его псевдоним был Ажан. Во французской группе все пользуются псевдонимами, сие у них традиция. Так вот, господа: важнее всего то, что Ажан был правой рукой Комиссара, главы французского Общества. У Ажана, в частности, хранилась немалая часть архива. Теперь сии документы похищены и исчезли вместе с ним.
За две бутылки сорокаградусной Мерин с Рябым батрачили на перевозке мебели полдня. Утром, еще затемно, счастливый новосел на радостях поднес обоим опохмелиться, и благодаря этому они умудрились сделать работу не покалечившись, ничего не разбив и не поломав.
Колесов покидал полуразвалившийся коттедж, в котором жил с семьей последние пять лет, и переезжал в трехкомнатную в одной из центральных пятиэтажек. Коттедж
