«Не любой. Люди теряют близких и держатся. Ты покатился вниз, потому что ты тряпка».
Самарину захотелось заехать себе по лицу, с силой, чтобы в кровь. Он едва удержался от этого, выругался вслух, резко встал, пнул ногой притуленную к стене швабру и двинулся на кухню. В коридоре остановился у зеркала, пристально посмотрел на свое отражение и криво усмехнулся. На него глядела плохо выбритая помятая личность неопределенного возраста. Раньше, увидав такого субъекта, Антон безошибочно распознавал в нем алкаша.
«А ты и есть алкаш, – вновь вступил внутренний голос. – И не строй лишних иллюзий, правде надо смотреть в глаза».
Антон посмотрел в глаза своему отражению и кивнул, соглашаясь. Отражение заботливо кивнуло в ответ. Стало противно и муторно, и мучительно захотелось выпить.
«А вот и выпью, – решил Антон. – В последний раз выпью – и завяжу. А с завтрашнего дня начну звонить в агентства по найму. Черт, ведь мне сегодня уже велели звонить. Правда, не в агентство и не кому ни попадя, а самому его сиятельству. Вот дурдом, сиятельства мне только и не хватало».
Самарин достал из брючного кармана бумажник и извлек из него давешнюю визитку.
«А что, – саркастически усмехнулся он, – новую жизнь вполне уместно начать со звонка графу. Потом позвоню, к примеру сказать, герцогу, регенту или принцу, ну а дальше можно будет смело звонить в психушку. И попросить к телефону императора или, на худой конец, короля».
Самарин хмыкнул и набрал номер.
– Здравствуйте, – услышал он в трубке механический голос автоответчика. – Граф Муравьев сожалеет о том, что не может сейчас поговорить с вами. Однако он будет счастлив вам перезвонить. Оставьте, пожалуйста, свой номер телефона.
– Алло, граф, – дурашливо сказал в трубку Самарин. – А это вас барон беспокоит. Барон, э-э…
«Мюнхгаузен», – услужливо подсказал внутренний голос.
– Барон Мюнхгаузен, – понесло Антона, – имеет честь звонить графу. Боже, царя храни. Как здоровье сиятельства? Надеюсь, прекрасно? А графиня, она по-прежнему с изменившимся лицом бежит к пруду? Ах, граф…
Антон осекся и швырнул трубку.
– Клоун, – сказал он вслух. – Пропади все пропадом.
Он двинулся на кухню, там залпом опорожнил стакан. Занюхал рукавом и незамедлительно налил еще.
– Ваше здоровье, граф, – сказал Антон, отвесив шутовской поклон.
Выпил, побрел, пошатываясь, в спальню. В чем был повалился на кровать и через минуту захрапел.
Пробудившись поутру, Самарин с трудом встал и поплелся в ванную. Он ощущал все привычные признаки похмелья и чувствовал себя так, будто только что выкарабкался из помойки. Голова раскалывалась и казалась чугунной.
Холодный душ помог, после него стало можно с грехом пополам, но жить. Антон выбрался в коридор, уперся взглядом в телефонную трубку и вспомнил вчерашний звонок. Жить расхотелось.
«Надо извиниться, – решил Антон, – Скажу, что был пьян. Для русского мужика причина более чем уважительная – граф, если он граф, должен такие вещи понимать».
Самарин вспомнил, что ерничал вчера, будучи трезв, и ему стало совсем стыдно.
«С другой стороны, – попытался оправдаться он перед самим собой, – еще неизвестно, кто этот «граф» такой. С какой стати раздает визитки родственникам покойных? Возможно, никакой это не граф, а заурядный аферист, наживающийся на человеческом горе».
Антон не успел додумать, стоит ли ему звонить извиняться или оставить все как есть, – телефону, видимо, надоело дожидаться решения, и он зазвонил сам.
– Здравствуйте, я могу побеседовать с Антоном Петровичем Самариным? – незнакомым голосом осведомилась трубка.
– Да, я Самарин, здравствуйте. Простите, с кем я говорю?
– Ах, Антон Петрович, а я, признаться, уже начал беспокоиться, – заботливо сообщил голос. – Звонил вам вчера весь вечер, не мог застать. Позвольте представиться: Николай Иванович Муравьев.
Антон покраснел. То, что у графа почти наверняка установлен определитель номера, он упустил из виду.
– Я п-прошу, – заикаясь, начал Антон, – п-прощения. Из-звините, понимаете, вчера я н-немного выпил, и…
– Все понимаю. – Голос в трубке из заботливого внезапно стал жестким и властным. – Не извиняйтесь, сие ни к чему. У меня к вам дело, не терпящее отлагательств. Возможно и даже вероятно, оно весьма вас заинтересует. Скажите, могли бы вы уделить мне время сегодня?
– Да, пожалуйста, – растерялся Самарин, – а о чем, извините, пойдет речь?
– Через час вас устроит? – проигнорировал вопрос собеседник.
– Да, собственно, но где мы встретимся?
– Не волнуйтесь, Антон Петрович, под дождем мокнуть не придется. Я высылаю машину – она будет у вашего дома через полчаса.
Антон не успел спросить, откуда собеседнику известен его адрес. Минуту он растерянно простоял с трубкой в руке, пытаясь собрать воедино разрозненные мысли.
«Ну хорошо, адрес и имя абонента можно узнать, имея номер телефона, – сообразил наконец Самарин. – Но что за манеры у этого сиятельства – с места в карьер. И что за дело такое, не терпящее, видите ли, отлагательств».
Не придя ни к какому выводу, Антон плюнул и раздраженно стал одеваться.
«Извините, граф, я забыл свой смокинг у маркизы N, – мысленно сказал он, запирая за собой квартирную дверь. – Монокль, парик, панталоны – что там полагается еще
