Уцелевшие

еще сотня. Что же делать – перенести уход на другой день? А кто поручится, что на другой день не случится то же самое?

Йиргем бросил взгляд в сторону ворот. Они уже были открыты, единственный стражник стоял у перил моста и лениво плевал в воду. Йолн вздохнул и повернулся к Грейму.

– Пойдем, – сказал он, – смотри, чтобы никто из йольо? не отстал. С человеческими детьми разберемся после. А со стражником придется разобраться сейчас. Иди и передай всем остальным, что это был первый неверный.

Когда до стражника осталось всего несколько шагов, Йиргем спрятал флейту в карман и смерил того взглядом. Убивать предстояло голыми руками, и йолн ни секунды не колебался. Он шагнул вперед, но стражник, до сих пор сжимающий в руке меч и оторопело глядящий на процессию, внезапно отступил, убрал меч за спину и отвесил поклон. Йиргем замер на месте и через мгновение поклонился в ответ. Он не знал, что думает стражник, но был рад, что убивать его не придется.

Йиргем миновал стражника, вытащил флейту и заиграл вновь. Он шел вперед, окруженный детьми йолнов, а за ними, в плащах, наброшенных поверх ночной одежды, в домашних туфлях, в ночных колпаках брели человеческие дети, сами не зная зачем.

– Я все еще оставался в теле крысолова, когда привел йольо? в Бремен, – закончил рассказ Йиргем. – Потом я потратил немало времени, чтобы изучить яды и прочие способы травли крыс. И не раз еще становился крысоловом, когда нужно было попасть в город, не навлекая на себя подозрений.

– А что сталось с человеческими детьми? – спросила Гйол.

Йиргем рассмеялся.

– Когда мы отошли подальше от города, я остановился и спросил, знают ли дети, куда мы идем. Все хором подтвердили, что отправляются вслед за мной в Крестовый поход.

Гйол тоже рассмеялась, представив Йиргема в пестром плаще и с флейтой в руках, ведущего сотню человеческих детей в Иерусалим.

– Тогда, – продолжил Йиргем, – я отругал детей за то, что они совсем не готовы к походу, и отправил домой одеваться и собираться. Как только они скрылись из виду, мы с йольо? поторопились в Бремен, пока родители этих детей не решили, что меня следует поймать и на всякий случай повесить.

Он помолчал и добавил, все еще улыбаясь:

– А знаешь, жители Гаммельна не забыли эту историю. Они сочинили забавную сказку, будто бы некий крысолов потравил всех крыс в городе, а когда ему не заплатили, в отместку увел оттуда детей. Я слыхал эту сказку не раз.

– Но ведь их дети вернулись, – изумилась Гйол.

– Так и я – не крысолов, – усмехнулся Йиргем.

Глава одиннадцатая

Телефон в коридоре зазвонил уже в третий раз. Первые два Антон не брал трубку: вечером он предусмотрительно установил уровень звука на минимум, и звонки были едва слышны. На этот раз, однако, чувство ответственности взяло верх над нежеланием вставать с постели, оставляя в ней теплую, доверчиво прижимавшуюся к нему во сне Натали. Осторожно высвободившись, Антон бесшумно спрыгнул с кровати на пол и двинулся в коридор. Натали заворочалась во сне, перевернулась на другой бок, но так и не проснулась.

Настольные часы на тумбочке рядом с телефоном показывали семь утра. Антон чертыхнулся. «Скоро граф будет проверять, в котором часу я лег спать, где и с кем», – с досадой подумал он, не сомневаясь, что звонит Муравьев или Макс по его поручению.

Однако взглянув на определитель номера, Самарин почувствовал ощутимый укол совести – звонила ему Надя. Антон обругал себя, не стесняясь в выражениях. Накануне он должен был встретиться с Надей и собирался позвонить ей, чтобы отменить встречу. Однако умудрился даже не вспомнить об этом с той самой минуты, когда толстый швейцар распахнул перед ним с Натали дверь ресторана «Охотник».

Первым побуждением было трубку не снимать, а отключить к чертям телефон и срочно вернуться в постель. Обозвав себя трусом и подлецом, Антон это побуждение подавил, стиснул зубы, поднял-таки злосчастную трубку, бормотнул в нее: «Одну минуту» – и плотно затворил дверь в спальню.

– Антошенька, боже мой, – торопливо заговорила Надя, – с тобой все в порядке? Господи, а я так волновалась. Не спала всю ночь, хотела ехать к тебе. Где ты был? Не пришел вчера и даже не позвонил. И трубку не брал. Антоша, я подумала… – Надя осеклась и после короткой паузы быстро проговорила: – Я подумала, что случилось что-то страшное.

Антон мучительно покраснел от стыда, откашлялся и собрался было промычать что-нибудь в свое оправдание, но в этот момент Надя заговорила снова.

– Антоша, извини, может быть, я обычная истеричка, – из трубки донеслись всхлипывания, – но позвонить, хотя бы позвонить ты же мог?

– Не мог, – буркнул Антон, стараясь говорить как можно тише. – Так получилось, что не мог. Сейчас я все объясню. Вчера, в общем, мы пошли с друзьями в ресторан. Я там выпил… Сам не заметил, как перебрал. – Это была полуправда. Антон действительно выпил в ресторане изрядно, но нисколько не опьянел: отрезвляло присутствие Натали. – Пришел в себя уже за полночь и решил тебя не будить. Потом поехал домой.

– Решил не будить, – растерянно повторила Надя. – И поехал домой. Пьяный. Понятно, Антоша. Извини меня, я больше не буду тебе звонить. Захочешь – позвонишь сам. В конце концов, мы взрослые и ничем не связанные люди, – Надя не удержалась и снова всхлипнула. – Ты не умеешь врать, Антоша, – сказала она напоследок и разъединилась.

Несколько секунд Самарин стоял, ошалело глядя на пищащую в руке трубку. Потом в сердцах бросил ее на рычаг, тряхнул головой и побрел на кухню. Достал из холодильника