– Просто так, – сказал Мастер.
Они дошли до стены, огораживающей территорию пансионата, повернули направо и неторопливым шагом двинулись в сторону ворот. Слева от них тянулись засыпанные снегом кусты, похожие на облитых мыльной пеной гигантских дикобразов, справа стояли деревья, около двух метров в высоту, с тонкими, прямыми стволами и округлыми кронами, укрытыми специальной полимерной пленкой, глядя сквозь которую можно было представить, что под ней не аккуратно обрезанные ветки, а насаженные на колья огромные капустные кочаны.
– Так что все же случилось с Карцевым? – прерывая затянувшееся молчание, спросил Шарков.
– Я надеялся, что он станет моим посредником в общении с теми властными структурами, которые могут дать мне то, что мне нужно.
Тут уже Шарков не смог удержаться от смешка.
– Прости. – Он сделал извиняющийся жест рукой. – Но ты говоришь так… – Он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать правильные слова. – Как будто понятия не имеешь, с кем имеешь дело.
– Так и есть, – ничуть не обиделся Мастер. – И, думаю, не я один. Миллионы и миллионы людей вообще понятия не имеют о существовании проекта «Вечность». В то время как именно «Вечность» обладает реальной властью в сегодняшнем мире. Все прочие так называемые «властные структуры» существуют лишь для того, чтобы за своим нагромождением скрыть проект «Вечность».
– И ты хочешь выйти на представителей «Вечности»?
– Как я понимаю, я на них уже вышел. Однако ни ты и ни твой шеф Бапиков не обладаете достаточными полномочиями, чтобы помочь мне решить стоящие передо мной задачи. Я попросил у Бапикова всего лишь предоставить мне информацию, но он и с этим не смог справиться. – Теперь голос Мастера выдавал его недовольство. Он говорил о Бапикове как о мелком служащем, которого давно бы пора уволить за нерадивость. – Более того, пытаясь скрыть уровень своей некомпетентности, он подсовывает мне какой-то мусор. Вывод: либо он меня считает глупцом, либо сам глупее, чем кажется. Что скажешь?
Что и говорить, умел Мастер задавать непростые вопросы. Шарков не нашел ничего лучшего, как только сказать:
– Юрий Станиславович делает то, что должен делать в сложившейся ситуации.
– О, это я уже слышал, – насмешливо скривился Мастер. – Каждый из нас делает свое дело.
Внезапно он остановился. Сделав по инерции еще пару шагов, Шарков тоже встал и обернулся.
Мастер стоял, широко расставив ноги. Руки его, как и прежде, были спрятаны в карманы ветровки, но локти были отведены назад. Теперь он уже не был похож на бройлера или интеллигента-неудачника. Перед Шарковым стоял именно Мастер – тот, кто ни на кого не похож. Уникум. Единственный и неповторимый. Можно было перебрать сотни и тысячи сравнений, и все равно ни одно из них не смогло бы точно обозначить то, что являл собой Мастер. Для таких, как он, в языке не существовало ни названия, ни определения.
– Знаешь, что мне в тебе нравится? – спросил Мастер и сам же ответил: – То, что ты не пытаешься передо мной рисоваться.
– А зачем? – пожал плечами Шарков.
– Спроси у Бапикова. – Мастер снова зашагал вперед. Протянув руку в сторону, он указательным пальцем прочертил линию на высоком снежном бордюре, тянущемся вдоль дорожки. Линия получалась на удивление ровная, почти прямая.
– Я не стану играть на твоей стороне, – сказал Шарков, когда Мастер проходил мимо него.
«По собственной воле», – добавил он мысленно.
– Я от тебя этого и не требую, – сказал Мастер, не глядя на него. – Делай свое дело, старший лейтенант Шарков. Тебя приставили ко мне, чтобы поддерживать со мной контакт – единственное умное решение товарища Бапикова. Я обратил внимание, что большинство людей испытывают, мягко говоря, неудобство, общаясь со мной. Поэтому мне нужен посредник. Как я уже говорил, у меня имелись планы на Карцева. Но он как-то очень уж неадекватно отреагировал на мое появление. Хотя именно на мое возвращение вы с ним и рассчитывали, когда организовывали побег альтеров из пансионата. – Шарков не понял, был ли это вопрос или утверждение, поэтому не стал ничего говорить. – Мне кажется, Карцев меня боится. Что скажешь?
– Да, – коротко кивнул Шарков.
– Но почему? – недоумевающе развел руки в стороны Мастер. – Я ведь не сделал ему ничего плохого!
Шаркову вновь показалось, что альтер разыгрывает перед ним представление. Окончательно утвердиться в этом мнении не позволяло лишь то, что все слова и жесты Мастера были выверенно точными. Если это была и игра, то так, как он, не смог бы сыграть эту сцену ни один профессиональный актер.
– Он… слишком впечатлительный, – ответил Шарков.
– Отлично сказано, – щелкнул пальцами вскинутой вверх руки Мастер. – Надеюсь, ты не таков?
– Нет.
– Значит, сработаемся.
– Я уже сказал…
Мастер резко обернулся:
– Ты будешь выполнять только свои прямые обязанности. А то, что общение между нами станет чуть менее официальным, – это, как мне кажется, только на пользу делу. Ты сможешь точно понять, что мне нужно, и так же точно, без искажения, донести эту информацию до Бапикова. Может быть, тогда он поймет, что делать то, что я говорю, в его же
