маскировочными сетями. Сверху, с самолета-разведчика, не больно-то и разглядишь.
– Чего делать будем? – задал Игорь сакраментальный вопрос.
– Взорвать бы все, – вскинулся Епифанцев.
– Как? Предложи.
– Думать надо.
– Часового можно снять, беру на себя.
Повисла тишина. Взрывчатки не было, рации тоже, стало быть, наша авиация не поможет. Выход один – самим.
– У меня есть десяток лимонок, – как бы между прочим сказал Игорь.
– И у меня две, – поддержал Крылов.
– И у меня пара.
Четырнадцать гранат, уже неплохо.
– Значит, так. Завтра весь день наблюдаем за аэродромом. Меня интересует – где отдыхают летчики и механики и где караулка. А сейчас отдыхать.
Спали двое, один на часах стоял. Правила выживания в чужом тылу никто не отменял. Как только рано утром, еще в предрассветных сумерках, на аэродроме стали прогревать моторы, все проснулись. Все равно от шума не уснуть. Игорь к биноклю приник. Небольшой, цейсовский, восьмикратный, полевой, снятый с убитого Игорем офицера, здорово выручал. Он старался определить, где отдыхают летчики. Пилоты – самый дорогой и затратный род военнослужащих. Пилота быстро не подготовить и много сил и материальных средств надо потратить на подготовку. Он верно рассудил – убей пилота, и самолет не взлетит. А подготовить нового у Германии уже нет времени. Летчик – элита вооруженных сил, хоть в люфтваффе, хоть в морском флоте, куда относились гидросамолеты.
Все же засек. На краю аэродрома старое кирпичное одноэтажное здание. Оттуда вышла группа военных, проследовала в столовую. Определить ее можно по дымам из труб. После военные разошлись по стоянкам. А потом пошли полеты. Самолеты взлетали парами. Четверть часа, и аэродром опустел. Теперь в столовую направились механики.
У Игоря начал складываться план. Одному разведчику надо снять часового, кидать под самолеты гранаты, все на бегу, чтобы не зацепили свои осколки. Еще одному расстрелять летчиков. Понятно, они при пистолетах и могут дать отпор. Пару гранат придется потратить, чтобы подавить сопротивление. А третьему разведчику придется заняться караульной командой. Ему тоже пару гранат необходимо. Караул – из солдат батальона охраны, у них и автоматы и пулеметы на вышке. Механики, техники и прочий технический персонал не так страшны, вооружены пистолетами и воевать в пехотном бою не обучены. Вполне по силам уничтожить десяток самолетов и летчиков. Для истребительного полка урон очень весомый. Хотя полк у немцев или другое подразделение, он этого не знал, не приходилось сталкиваться. Еще высмотрел две зенитные батареи. Одна малокалиберная, счетверенные «Эрликоны», у другой пушки серьезные, 88-мм. Такие же на «Тиграх» стоят, только в танковом варианте.
Прикинул. Если действовать быстро и время подобрать, скажем, два часа ночи, когда пилоты спят и на аэродроме только часовые, вполне может получиться. А потом под шумок свалить. Хотя в душе в отходе сомневался. Разведчиков трое, а немцев, если считать пилотов, техперсонал, караул и зенитчиков, – сотни три. Расклад плохой, даже очень. Но глаза боятся, руки делают. Понятно, с началом боя немцы подмогу вызовут, но прибудет она, даже если какая-то пехотная часть недалеко, через полчаса. Солдат по тревоге поднять надо, подвезти на грузовиках, офицеру разобраться в ситуации и поставить задачу. В общем – шанс есть, небольшой, риска много и силы неравны. Но они воины и пришли на чужую землю разгромить врага, покарать, а не отсиживаться. И каждый из трех хоть на секунду, на минуту приблизит победу.
Ближе к вечеру посвятил разведчиков в план. Те подумали, кивнули.
– Годится. Кого куда определишь?
– Крылов, тебе к караулке. Пару гранат в окна и стреляй всех, кто шевелится. Епифанцев, ты часового снять хотел? Охота пуще неволи. Забираешь мои восемь гранат и свои две. Снял часового, бежишь вдоль стоянки и под каждый истребитель по гранате. Можешь в кабину забросить, они у всех самолетов открыты, а можешь в двигатель засунуть. Самолеты ночью уже заправленные стоят, думаю – полыхнут.
– А ты, старшина?
– Пилотами займусь. Без летчика самолет – дорогая недвижимость.
– По какому сигналу начинаем?
– Ориентируемся на два часа ночи. Как только Епифанцев первую гранату взорвет, остальные начинают.
– Где встречаемся после?
Раз спросили, значит, верят в то, что вернутся. Хороший вопрос.
– Здесь же. Как каждый выполнит задачу или без боеприпасов останется, сюда. Как соберемся, сразу уходим. Вопросы?
– Вроде нет.
Планы составлять все мастера. Как говорится – гладко было на бумаге, да забыли про овраги. И в план Игоря вмешалась случайность. Около одиннадцати поужинали, все в сидорах меньше груза тащить. При ранении в живот это плохо. Но вытащить раненого из глубокого тыла к своим нереально. При таком ранении лучше застрелиться, чтобы не мучиться. При ранении в живот перевязка не поможет, только операция.
Связи между разведчиками при выполнении акции не будет никакой – ни видимой, жестами, ни голосом.
– Приступаем, – посмотрев на часы, сказал Игорь.
Поползли к колючке, окружающей аэродром. Сразу за ней пути их разошлись. Игорю вправо, Епифанцеву прямо, к стоянкам самолетов, Крылову влево, к караулке. За него
