На потолке золотистые оттенки вечерней зари чуть тронули прозрачную лазурь и плеснули жёлто-оранжевого на подвижные облака, уплывавшие за пределы комнаты.
– Круто же здесь! Солнце светит всем! – восторженно вздохнул Серый. Он утонул в мягкостях седого с серебром, в цвет подушек на полу, кресла, задрал голову и следил, как поверх украшающего стену пёстрого не пойми чего, увешанного бубенцами и кольцами, на смену сбежавшим весёленьким облакам в комнату вплывают мрачные вечерние тучи.
Из гостиной отозвался Арт:
– Ты не всё сказал, парень. «Солнце светит всем – и Суше, и Морю». Это значит, все люди планеты под Солнцем имеют право на счастье.
Аналитик подумал, что сейчас говорит не то, что должен услышать солдат, идущий на войну.
Он хозяйничал, распаковывая продукты для семейного ужина. Включил взятый взаймы котёл, в котором намеревался готовить экзотический сырный соус.
Лена стала рядом:
– Вижу, кухни для вас – роскошь? – улыбнулась она.
– Это столица Подводных Колоний, здесь не принято отбирать хлеб у любителей стряпать, – улыбнулся он в ответ.
Между ним и сестрой до сих пор сохранялась тёплая привязанность.
Преждевременную смерть родителей Арт пережил не так остро потому, что оставалась Лена, понимающая и строгая. И он принял её как замену рано ушедших родителей – она хранила запах матери. Он утверждал, что ей идут мамины арома, и Лена поверила или сделала вид, что поверила, и изящные крохотные пузырьки, оставшиеся после ухода мамы, так никогда и не менялись на другие… А запах отца вскоре улетучился, и Артемий долго не мог смириться с этой потерей.
Скоропалительное замужество сестры застало его врасплох: мальчишка ревновал. Дружок Лены не нравился Арту. Потом Лена рассталась со своим возлюбленным, родив первенца Ясеня. Отцом Серого стал второй муж Лены, и с ним Валевский хорошо ладил. Тот относился к студенческим визитам шурина как к приезду ещё одного ребёнка, и вскоре всё как будто склеилось в жизни Арта.
– Артемий, ты кого-то ждёшь? – спросила сестра, видя четыре столовых прибора и четыре шпажки для макания в соус. – Надеюсь, будет девушка?
– Нет, придёт мой коллега.
– Почему не девушка? – не смолчала сестра, сноровисто нарезая в невиданных количествах зелень для салата. Прикинула, что за стол сядут трое мужчин, и добавила сочных листьев кунья.
– Твой брат карьерист, – отговорился Валевский. – А всё остальное потом. Когда-нибудь.
«Ну-ну, погляжу я на твоего друга», – только и успела подумать Лена.
Входная дверь уехала в сторону и, театрально задержавшись на пороге, в проёме нарисовался увешанный глянцевыми упаковками Марк Эйджи: в накрученном петлями умопомрачительном шарфе, лоснящемся атласной чернотой; с пирсингом над широкой левой бровью, тоже чёрно-атласной, красивого рисунка; окружённый запахом дорогого лосьона для бритья и сатанинским блеском в больших, с прищуром, глазах.
Лена замерла, не в силах отвести взор от эффектного гостя. Даже невозмутимый увалень Серый вскочил с кресла и забыл, для чего щёлкал кнопками пульта. Потолок с тихим звоном стал гаснуть, по стенам один за другим включались светильники.
Эйджи и тут извлёк из ситуации всё, что можно: каждый светильник зажёгся, сопровождаемый звонким щелчком пальцев инсуба.
Лена рассмеялась.
Серый бросился к коробу в руках гостя – оттуда доносилось отчётливое мяуканье. Полосат Счастливый, не без причины считавший дом Валевского своей второй резиденцией, требовал немедленно выпустить его.
Арт философски вздохнул: необязательно стараться с угощением в доме, где гостям показывают кити, вряд ли теперь его родные заметят, что будут есть.
Лена потеряла интерес к приготовлению ужина и подставляла ладони стосковавшемуся по вниманию Полосату. Кити осчастливил всех, охотно заигрывая с гостями. Арту пришлось в одиночестве накрывать на стол и посматривать на весёлую компанию, развалившуюся у него на ковре. Вскоре он даже немного заволновался за сестру, очарованную Марком.
– Так у вас семьи предпочитают иметь свою кухню? – спрашивал Марк.
Валевский подумал, что Лене нелегко противостоять обаянию инсуба. «Игривый сатир никогда не замечает возраста женщины, с которой общается!»
– Да, – отвечала порозовевшая от удовольствия сестра, – мы ценим домашнюю еду.
– Арт, ты никогда не говорил, что в доме твоих родителей есть настоящая кухня! Из этого аналитика слова нужно вытаскивать клещами, – поплакался Марк.
– Он всегда был таким… скрытным.
– Молчунам на роду написано взбивать соус, – понизив голос, съехидничал Марк, глянув в сторону хозяина дома, колдовавшего над котелком. – Что же умеет готовить наша прекрасная дама?
– О, легче назвать, что я не умею готовить! – ответила Валевская, польщённая деликатным обхождением.
– Её бренд руллы и пироги, – присоединился к беседе Арт, – моя сестра печёт изумительные пироги.
– У мамы пятьдесят восемь рецептов выпечки с разной начинкой, я считал! – Серый вставил слово, украдкой принюхиваясь к запахам из столовой.
Инсуб изобразил неподдельный интерес:
