– Да… всего-то на пару недель из дома уехала. Ведь все было совершенно нормально, доктор! А потом возвращаюсь – и вижу такое…
Валентин Филиппович сочувственно покивал.
– До сих пор не могу поверить, – всхлипнула женщина.
– Наталья Сергеевна, голубушка, – успокаивающий голос профессора, как бальзам, лился на душу, – вы уж простите, но мне нужно уточнить у вас некоторые детали. Это необходимо для того, чтобы определиться с методикой лечения. Собственно говоря, детали поведения вашего сына нужны для точной диагностики. Скажите, ваш сын так и лежал на полу в листьях, голый, среди ужасающего беспорядка, верно?
Она только кивнула.
– Андрей был в сознании?
– Да.
– Он говорил с вами? Произнес хоть что-нибудь?
– Он сказал: «Мама, уезжай. Беги отсюда». Потом его вырвало, и он больше не разговаривал.
– А что, ноутбук он действительно разбил?
– Да…
– А та женщина, о которой он упоминает в дневнике? Поймите меня правильно, госпитализация прошла без участия милиции, но я все равно должен спросить.
– Нет, что вы… Это он придумал просто. Жива-здорова она, ходит по деревне. Злорадствует…
– Злорадствует? – зачем-то переспросил, заинтересовавшись, Валентин Филиппович.
– Что сделать, человек такой, – вздохнула Наталья Сергеевна.
– Так-так, понятно. Ну а песик? С песиком что?
– Издох песик, – прошептала несчастная женщина. – Я его там и нашла, где Андрюша написал. Он лежал головой в луже воды. Только никаких наростов, никакой слизи на нем не было. Я боюсь… боюсь…
– Вы боитесь, что Андрей сам его утопил в этой луже, – закончил за нее профессор. – Верно?
– Да, – голос матери был едва слышен.
– А в туалет он действительно ходил прямо в комнате?
– Да…
– Как вы думаете, сколько дней это продолжалось?
– Точно не знаю… Может, около недели… О, господи, какой кошмар… За что нам это, за что?
– Ну-ну, все хорошо. Еще раз подчеркиваю: все страшное позади. Андрей очень вовремя попал к нам в клинику, здесь он будет окружен заботой и вниманием. У нас в штате исключительно профессионалы высочайшей квалификации, всех уровней, начиная от медсестер – я не шучу. Знаете ли, есть медсестры, и есть медсестры.
– Слава говорил мне, что ваша частная клиника – лучшая в Сибири.
– Думаю, так оно и есть, – спокойно согласился Валентин Филиппович. – Наталья Сергеевна, скажите, а какое у вашего сына образование?
– Ну как какое? Одиннадцать классов. – Женщина, казалось, слегка воспряла духом, приободрилась. Голышеву удалось немного ее успокоить и вселить надежду. – Он только собирался поступать в институт.
– В какой именно?
– В СФУ [7], на биологию.
– Интересно… В его дневнике упоминается достаточно сложные для понимания микологические термины. Анаморфа, телеоморфа… Явно не школьный уровень. Знание латыни опять же – откуда это у него? Неужели это самообразование?
– Ох, так ведь это же с форума!
– С форума?
– Да, он упомянул о нем в дневнике. Это грибной форум, там общаются грибники, причем самые заядлые, если не сказать чокнутые.
– Так Андрей грибник? А вы?
– Я? Нет, я грибы люблю только в тарелке. Грибником Андрюшу отец сделал. Он приучал с детства, брал с собой в тайгу. Саша, муж мой… Пропал без вести он в лесу, семь лет тому назад уже. Я думала, Андрей возненавидит лес после этого. Но нет… Наоборот, он как подрос, так стал все чаще уходить, все дальше… Может, пытался следы отца отыскать? Даже не знаю. Грибы приносил исправно, очень хорошо в них разбирался.
Она прервалась на мгновение, собираясь с мыслями. Тяжело вздохнула, вытерла платочком глаза. И продолжила:
– Все изменилось с тех пор, как я ему купила ноутбук, и он научился ориентироваться в Интернете. Нашел он там этот проклятый форум, втянулся. Не помню, как точно он называется. «Грибной клуб», что ли? Или «Разговор с грибами»?
– Даже так? – Профессор нахмурил брови.
– Нет-нет, это не то, о чем вы подумали. Там не обсуждают всякие наркотические грибы. Там, насколько я поняла, грибники из разных регионов стараются перещеголять друг друга, хвастаясь своими находками. Выкладывают фотографии, определяют друг другу всякие редкости. Туда даже специалисты-микологи заходят. А среди любителей там
