Алес, прикусив губу, отошел к стене, чтобы пленник не видел его лица. Но игру принял и, подпустив в голос недовольства, фыркнул:
– Вообще-то это у меня завтра практика по некромантии.
– Ну и что? – удивился я. – Щас закончим тут и найдем тебе подходящий труп.
– Зачем мне труп, когда есть здоровое тело? – мрачно осведомился темный. – Знаешь, как редко выпадает такая возможность? Преподы ведь жадные – свежачок никогда не предложат. А у меня на руках целый неосвоенный «Практикум» лежит, который, между прочим, ты же мне и подарил! Я, может, ждал тебя только затем, чтоб совета спросить, как этого придурка сохранить подольше живым. Терпел, понимаешь, отвлекал из последних сил, руки себе связывал, чтобы ничего раньше времени не испортить, настроение ему нужное создавал… Вдруг он помрет раньше времени, а подлечить будет некому? Вдруг у него мозги закипят?! Гляди, какой живчик! Знаешь, чего мне стоило привести его в такое состояние?
Я зевнул.
– Подумаешь, помрет. Верия ему уже могилку подыскала на третьем уровне. Будем надеяться, еще одно тело там поместится.
– Чего?! – искренне опешил темный. – А она-то откуда здесь взялась?!
– Поучаствовать захотела, – доверительно сообщил я и, услышав снаружи осторожные шаги, незаметно подмигнул растерявшемуся от неожиданности Алесу. – Способная девочка. Надежная. И любознательная, что вообще прекрасно.
Тот, словно тоже что-то почувствовав, беспокойно покосился на закрытую дверь и вполголоса пробормотал:
– Вот уж никогда бы не подумал. Надеюсь ты не пожадничал и позволил ей попрактиковаться?
– В меру ее скромных сил, – ответил я совершеннейшую правду, от которой лежащего на столе де Регилля едва не перекосило. – Пора девочке набираться опыта, не то до старости доживет, а трупы вскрывать правильно так и не научится.
– Так ты ее только к трупам подпустил, что ли? – с подозрением уставился на меня Алес.
Я сокрушенно развел руками, снова махнув окровавленными пальцами перед носом тревожно замершего графенка.
– Увы. На начало она не успела. Это сто лет назад в пыточную направляли со второго курса, а сейчас хорошо, если с шестого позволят. Измельчал народ, ох как измельчал. Хочешь, я тебе первые две главы из «Практикума» сам продемонстрирую?
– Будешь препарировать? Ты?! – недоверчиво переспросил темный, а потом обеспокоенно уточнил: – А тело мне не испортишь?
– Я его подлечу. А ты потом заново вскроешь, идет?
Алес с сомнением подошел, потыкал пальцем в бледное до синевы «тело», словно внимательная хозяйка, проверяющая готовность блюда. Скептически поджал губы. Помялся, доводя тем самым пленника до нужной кондиции. А потом неохотно кивнул.
– Ладно. Но только потому, что у тебя опыта больше.
– Договорились. Как у нас дела с алтарем?
– Порядок, – пренебрежительно фыркнул темный. – Зря я его, что ли, в твое отсутствие досуха выкачал, чтобы потом побольше влезло? Можешь не стесняться – алтарь и троих таких выпить способен. Но учти: если все-таки испортишь тело, поймаешь для меня другого!
– Не волнуйся, все потом наверстаешь. Неужто на нас с тобой светлых не останется? – Я расплылся в жутковатой ухмылке и, радостно потерев руки, обернулся к де Региллю. – Какое счастье, что у нас есть еще один живой и послушный мертвец! Перстенек твой молчит, подмоги не будет, дружки уже свое получили и спят беспробудным сном. До утра времени полно, дежурный на полигоне чем хочешь поклянется, что вы там были одни. Ух, до чего я люблю, когда дураки сами себя подставляют! Зато тебя мы приготовим неторопливо, как положено, затем помоем, побреем, разрежем, внутренности достанем.
– Невзун, ты сумасшедший! – наконец прорезался голос у нашего пленника, до последнего свято верившего в то, что с ним ничего не сделают.
Я мерзко хихикнул и, подскочив к стене, сорвал с нее самый большой нож. А потом с улыбкой маньяка промурлыкал:
– Ты даже не представляешь насколько.
– Отойди от меня! – сорвался на фальцет граф, когда я, напевая под нос что-то кровожадно-милое, подошел к столу и со знанием дела пощекотал чужое горло остро отточенным лезвием. – Пошел вон! Не смей ко мне прикасаться! А то пожалеешь!
– Бог мой, сколько экспрессии и совершенно неуместного пафоса, – всплеснул руками я, зацепив бедолагу повторно. – И стоило так шуметь? Тебе и больно-то не будет. Почти. Я же еще не грею в огне кочергу. Что? Алес, уже успел? И щипцы в угли положил? Какой молодец! Но ты же мужчина, граф! Тебя готовили к нелегкой доле аристократа? Ах, не мужчина, а еще только собираешься им стать? Ничего страшного. Будь магом, в конце концов. Послужи науке и докажи нам, что в тебе еще не угасла исследовательская жилка!
Для вящей убедительности я потыкал кончиком ножа в бок бешено извивающегося пленника, выбирая самые чувствительные места, затем придирчиво изучил содрогающийся живот и, примерившись, сделал вид, что вот прямо сейчас начну его резать. Одновременно с этим скорчил совсем уж зверскую рожу, выпучил глаза и широко замахнулся.
Это оказалось последней каплей.
– А-а-а! – благим голосом взвыл насмерть перепуганный граф, ощутив, как по его коже стекает кровь. – Не надо-о-о!
– Да не извивайся ты так, – возмутился я. – А то отрежу ненароком что-нибудь важное.
– Не-э-эт! Помогите! Режут! Убивают!
– Что? Где? – неожиданно раздалось негодующее из-за двери, и в комнату, словно только и поджидала подходящего момента, ворвалась Верия, лихо размахивающая
