Профессиональный некромант. Мэтр на охоте

думать о том, что история может повториться.

– Тем не менее вы больше сблизились с темными студентами, нежели с адептами своего факультета.

Я виновато развел руками.

– Что поделаешь – темное искусство мне гораздо ближе по духу. Да и ребята, как выяснилось, не против со мной общаться. Кому-то мне даже удалось немного помочь.

– Я наслышана – Тонких губ магессы коснулась мимолетная улыбка. – И, честно говоря, ничего не имею против. Члены Совета много времени и сил потратили на то, чтобы отношение к молодым мэтрам начало меняться. Но, пожалуй, вы стали первым в академии, кто продемонстрировал это так открыто.

– Надеюсь, это не приведет к обострению ситуации, – ровно отозвался я.

– Я тоже. Но проясните для меня еще один момент, юноша: правильно ли я поняла, что вам проще и легче было сойтись именно с темными сверстниками, нежели проявить терпение и снисходительность к светлым?

– Возможно.

– Вы поэтому так долго избегали говорить правду мастеру Руху? – испытующе взглянула на меня графиня. – Поэтому поставили под угрозу его здоровье?

Ах вот что ее на самом деле интересует! Хочет знать, способен ли я предать себе подобного?

Легко. И даже без угрызений совести. При условии, что этот человек даст мне повод, как Нев.

Но она, наверное, не это хочет услышать.

– Признаться, я не самый великий знаток этой темы, – скорбно начал я, принявшись теребить полу собственной мантии. Впрочем, это правда: лучше всех в проклятиях разбирался мой дедуля, мир его праху. – Поэтому поначалу сомневался, что это именно проклятие. Проверить, так ли это, без внятных объяснений мне бы не позволили. А признаваться, что в некромантии я все-таки смыслю, казалось мне не самым разумным решением. К тому же мастер Мкаш мне действительно не очень симпатичен. Вероятно, в силу того, что у отца было предвзятое отношение к друидам, которое он сумел в полной мере передать мне. Но, поверьте, я бы не позволил себе промолчать, если бы увидел, что ему грозит реальная опасность.

Ларисса де Ривье поморщилась.

– Спасибо, что хотя бы сейчас соизволили объяснить. Неужели вы настолько мне не доверяли раньше?

– Напротив, – тут же улыбнулся я. – Если бы не вы, у меня не было бы стимула усиленно обучаться светлому искусству. А если бы не ваше отношение к потребностям бедного адепта, мне было бы на порядок сложнее интересоваться знаниями, которыми я, по мнению того же мастера Руха, интересоваться просто не имею права.

Она хмыкнула.

– Мкаш иногда перегибает палку, это верно. Мне всегда казалось, что если студенты рвутся к знаниям, то нужно открывать перед ними двери в книгохранилище, пока они не вышибли их своим энтузиазмом.

– Приятно, что это понимаете именно вы, леди, – снова наклонил голову я и осторожно осведомился: – Теперь можно я задам несколько вопросов?

Она великодушно кивнула.

– Я только-только начал знакомиться с разделами, касающимися предвидения, поэтому не все понимаю. В частности то, почему образы, связанные с созданиями иного, всегда видятся размытыми.

– Вы говорите о демонах? – уточнила магесса, переплетая тонкие пальцы.

– В том числе, – кивнул я, мельком подумав о насмах. – В описаниях линий вероятности и даваемых ими образов я не раз натыкался на мнение, что грядущее, непосредственно связанное с демонами, теряет четкость. Верно ли, что иное, имея свои собственные пространственно-временные законы, начинает при определенных условиях менять наши?

– Скорее, не менять, а путать. Скрывать детали. Размывать границы образов. Поэтому, если когда-нибудь заметите, что линии вероятностей без явной причины изгибаются и даже рвутся, стремясь обогнуть или сбежать от некоего туманного пятна, происхождение которого вам непонятно, можете не сомневаться – здесь пересекаются границы двух миров. То же самое, кстати, касается предсказаний, относящихся к пространственным проколам, – поскольку они напрямую связаны с перемещением внутри иного, то никогда нельзя предугадать, будет ли телепортация успешной. Оракул или провидец способен увидеть то, что, возможно, случится при благоприятном исходе, но при этом всегда будет наблюдать неясную тень, лежащую на объекте предсказаний. Она исчезнет только после того, как он снова ступит на твердую землю.

– А если портал окажется с дефектом и человек умрет?

Графиня снисходительно улыбнулась.

– Те линии вероятности, которые участвовали в образовании его будущего, в момент смерти исчезнут.

– Значит, на этом месте тоже должна возникнуть пустота? – предположил я. – Ведь если душа уходит, то она все равно делает это через иное. Налицо прямая связь, которая, как вы сказали…

– Когда уходит душа, грядущему требуется какое-то время, чтобы убрать ее узор с полотна. Но обычно это длится недолго: природа не терпит пустоты, адепт. Поэтому через несколько недель нити узора сместятся, закрывая прореху, и на месте умершего человека появится чья-то судьба. Быть может, того, кто сумеет закончить то, что не успел сделать его предшественник. А может, того, кто коренным образом перекроит весь участок уже написанного будущего.

Я озадаченно почесал затылок.