Трофим болезненно усмехнулся, потер виски, словно проверяя, не разболелась ли у него голова при виде сотрудника Ночного Дозора, и отступил в глубь квартиры:
– Ну, заходи, Иуда.
– Спасибо. Вообще-то меня Никита зовут.
– Я запомнил.
Трофим жил в однокомнатной квартире-студии, уставленной книгами с пола до потолка за исключением двухконфорочной плиты, холодильника, небольшого стеллажа с посудой и широкой полки, заменявшей кухонный стол. В простенке над спартанской односпальной кроватью висели индийские маски и сувениры, привезенные из путешествий, и бумажная карта Москвы, испещренная значками. Рядом ютился компьютерный столик, на котором стоял моноблок. Кроме двух стульев с высокими спинками, в доме больше не было никакой мебели.
Жилище напоминало не то пещеру отшельника, не то дизайнерский эксперимент по благоустройству, так и не доведенный до конца. В нем было тихо и спокойно. Но неуютно. Этот дом взывал к крайностям. В нем хотелось остаться навечно, как в берлоге, залечь в спячку и ни при каких условиях не выходить наружу. И в то же время – броситься бежать прочь, к людям, Иным, к яростному водовороту жизни, бурлящему за окном, закрытым плотными жалюзи.
Так бывает. Никите рассказывали об этом старшие товарищи. Кого-то инициация ломает. Ленька Вересаев, которому едва исполнилось девятнадцать, принял ее на ура, увидел невероятные перспективы и, упиваясь возросшими возможностями, кинулся набивать себе шишки, чтобы лет через пятьдесят стать уравновешенным, думающим, истинно Светлым Иным и, возможно, одним из лучших дозорных, если он выберет этот путь.
Никите в свое время инициация помогла все расставить по местам. Ну, почти все. Он перестал ощущать себя изгоем, как это нередко бывало с ним в родном городе, его перестало тревожить ощущение своей необычности, неравноценности по отношению к окружающим, смутные сны обрели смысл, отступила Тьма, которая раньше все время рвала ему сердце в борьбе со Светом. Став Светлым Иным, Никита раз и навсегда вздохнул с облегчением.
Трофиму инициация испортила все. Светлый маг-наставник не разглядел необычного перевертыша, и вина его в том невелика. До недавнего времени считалось, что способность оборачиваться деревьями, замшелыми валунами и прочими неодушевленными предметами и растениями Светлые Иные утратили давным-давно. Трофиму досталась очень мощная магия, очень древняя, но, увы, замкнутая на себя. Превратить человеческое тело в волчье гораздо проще, чем обернуть плоть в нечто условно живое. Вся Сила, которая есть у Иного, уходит на эту трансформацию и поддержание сумеречного облика. Трансформировавшись, он больше ничего не может.
Заклинания произносятся вслух. Знаки изображаются пальцами. Амулеты Иные носят на шее или на пальцах в виде колец, на запястьях – в виде браслетов, на поясе, на лодыжке, в пупке, в конце концов! В последнее время юные ведьмы и волшебницы просто помешались на пирсинге! В некоторых обрядах нужна кровь Иного или волосы. В облике зверя или птицы анимаг обретает новые возможности или Силу…
Трофим умел становиться деревом и обратно человеком. Вокруг все ахали. Научный отдел Ночного Дозора млел от восторга, со всего мира съезжались почтенные старцы – Светлые архивариусы. Они кивали головами, цокали и вносили важные поправки в древние манускрипты, написанные на всех языках мира. Пресветлого Гесера поздравили с необычным приобретением. Инквизиция добилась допуска к необычному Иному целой экспертной группы, Темные шпионили за происходящим всеми доступными средствами.
Тем временем от Трофима ушла жена, ему пришлось уволиться с кафедры и глубоко задуматься над тем, куда себя применить. После инициации мир людей стал ему не так интересен. А мир Иных не принял его по объективным причинам. Представьте, что к вам в отдел устроился на работу осьминог. Да, вы знаете, что он разумен, вы очень лояльны к его вере в Восьминогого Дивнопода, не страдаете ксенофобией и искренне хотите помочь ему влиться в коллектив. Но вряд ли вы оформите его бухгалтером – щупальцами не нажать ни одной клавиши на компьютере. Даже голосовой интерфейс в данном случае бесполезен. Возможно, раньше – тысячелетия лет назад – его обучили бы другие осьминоги, но сейчас таких не осталось. И даже если благодаря мощному интеллекту он все-таки освоит бухучет, ситуация все равно зайдет в тупик. Жестовая речь, разработанная специально для него, поможет такому сотруднику в простейшей коммуникации с сослуживцами, но не в произнесении заклинаний. Здоровый, амбициозный и чертовски умный осьминог, оказавшись среди волшебников, все равно будет чувствовать себя чужим и даже хуже того – неполноценным!
Никита тщетно пытался вспомнить из личного дела, когда именно Трофима инициировали. Не так давно, это факт. Может, лет пятнадцать-двадцать назад. И все это время он, понимая, что ни Светлые, ни Темные ему в этом деле не помощники, непрерывно думал и искал пути взаимодействия с Сумраком и с миром людей. Недавнюю встряску Сумрака, после которой все пришло в движение, он действительно мог принять за свой единственный шанс…
Знал ли об этом Басоргин, когда организовывал заведомо провальную охоту на Проповедника? Скорее всего. А вот какова была конечная цель офиса – досаждать Темным с помощью Проповедника как можно дольше или действительно дать Трофиму шанс, – это большой вопрос.
– Извини, – сказал Никита и опустился на указанный стул.
Трофим сходил к компьютеру за вторым стулом и сел напротив. Их разделяла узкая столешница.
– Итак?
Почти красивое лицо, обрамленное волнистыми русыми волосами, портило скучающее и какое-то капризное выражение. Однажды Никита по настоянию Басоргина читал новичкам лекцию об эмоциональном выгорании у Иных и людей и сейчас остро испытывал желание прочесть ее еще раз – персонально для Трофима. Только подготовиться следовало гораздо серьезнее. Высокий индекс интеллекта так и светился на лбу собеседника, расчерченном мелкими, едва заметными морщинками.
– Мне нужно кое-что найти в Сумраке.
– Не слишком вежливо начинать разговор со слов «мне надо».
– А не до вежливости мне! – отмахнулся Никита.
– Заметно. Ты пришел сюда, потому что это единственное место, где тебя не будут искать? – задумчиво уточнил Трофим.
