когда я с мольбой произнесла его имя…
И когда он убил их всех ради меня. А потом – осознал, что сделал…
Он говорит, что простил меня?
Пусть так. Но я никогда не прощу себя. Потому что я никогда не смогу забыть выражения его глаз в момент, когда он понял, что сотворил.
Это я была виновата в том, что он потерял контроль.
Это я была виновата в том, что он сорвался, защищая меня.
Это я была виновата в том, что не сдержалась и начала огрызаться на тех тупых ублюдков, не знавших его, не имевших понятия и не желавших разбираться в том, на что он способен, а на что – нет.
Я вынудила его показать это… вот только впечатлиться было уже некому. А я была настолько напугана, что не смогла поддержать его…
Я испугалась его.
Я отступилась – на мгновение – но его было достаточно.
– Прости меня, – прошептала я, изо всех сил сдерживая эмоции, разрывавшие меня изнутри, – прости меня, пожалуйста.
– Уходи. – Таня мгновенно расщепилась, собираясь воедино прямо передо мной и загораживая Его от меня. – Разве ты не видишь, что ему сложно смотреть на тебя?
Я была виновата. Я была так виновата! И я сама пришла к нему – чего я добивалась? Хотела взять его силу? Теперь это казалось таким смешным и нелепым поводом… Я хотела увидеть его. Хотела посмотреть в его глаза и понять, что он простил.
Я увидела. Я поняла – он простил.
Но я не могла простить себя.
Не могла и не смогу никогда.
Я предала его…
Я развернулась на сто восемьдесят градусов и быстро вышла из зала; затем дошла до лифта, нажала кнопку, дождалась, когда дверцы закроются… и разревелась в голос. Я любила его. Я всё ещё любила его! И теперь всё внутри меня разрывалось от отчаяния. Все стены, что я возвела за полтора года, – рушились от одной лишь встречи с ним… Стыд проедал меня до костей; я ощущала, что задыхаюсь, – хотя понимала, что это всего лишь психосоматика.
Таня была права – я была слишком слабой. И кого я могла повести за собой, когда сама презирала себя? Когда не считала себя достойной быть лидером? Небо… я же была простой девчонкой! Я не была героиней! Я не была сильной! Как ещё я могла отреагировать на целое здание трупов?! Почему это произошло со мной? Почему я должна была пройти через Это?!
Дверцы лифта разошлись в стороны, но не успела я сделать и пары шагов, как передо мной вновь появилась Таня, мгновенно собираясь из воздуха.
– Больше никогда не приходи сюда, – тихо, но уверенно сказала она.
Сердце дрогнуло… а потом забилось спокойно и ровно.
– Не приду, можешь не переживать, – холодно ответила я, глядя на неё абсолютно сухими глазами.
Да, я разучилась плакать – разучилась в тот момент, когда поняла, какие у слёз могут быть последствия.
Я обошла Таню по кругу и направилась к выходу. Я больше не буду себя корить. И думать о том, что запрусь за железными дверьми, не показывая носа из дому, – тоже не буду.
Чёрта с два меня ещё раз упрекнут в слабости!
Я вырвалась на свежий воздух и быстро подошла к Алексу:
– Идём.
– Куда? – спросил он, напряжённо глядя на меня.
– Собираем всех своих и отправляемся на тотальную зачистку Города, – спокойно сказала я; затем посмотрела ему в глаза. – Ты был прав. Мне не нужна его сила.
– Что там произошло? – так же напряжённо глядя на меня, спросила Ана.
– Ничего. Просто мне напомнили, каким ничтожеством я была, – процедила я, встретив её взгляд.
– Ключевое слово – «была», – нехорошо усмехнулась Лена.
Я усмехнулась в ответ. Сожаления не помогут выжить в новом мире. Только грубая сила. И уверенность в том, что ты всё делаешь правильно.
Та наивная слабая девочка была давно мертва. А пять минут назад я занималась некромантией. Ничего уже не вернуть. Нас прежних – уже не вернуть.
Я кивнула Максу, чтобы занимал позицию, и первой направилась вперёд.
То, чего хотят Те Двое, – идеалистическая утопия. А я знаю, к чему приводят подобные мечты. Прошла через это, когда восстанавливала разрушенный город. Как весь мир прошёл через это, когда один не в меру одарённый псих решил, что планета должна очиститься от скверны, – и снёс на хрен чуть ли не треть Земли, спровоцировав глобальным взрывом движение подземных плит…
И если Те Двое не одумаются, я буду вынуждена заставить их остановиться… Даже если это сулит новые смерти. Даже если погибну я сама. Миру не нужны вожди-спасители, как народу не нужны поводыри. Люди имеют право решать самостоятельно – как они хотят жить. И я была намерена защитить это право.
Даже если мне придётся встать против него…
