Охраняя их императорских величеств и высочеств по обеим сторонам дороги, на вороных конях шагом ехали терские казаки из лейб-гвардии императорского конвоя в алых чекменях.
– Государь император… Сам… Члены царской семьи тоже прибыли с ним… – зашептали при этом зрелище в толпе бомонда. – Он вместе с ЭТИМИ приехал… Ну, в общем, с ТЕМИ, которые ОТТУДА…
Все присутствующие сразу же поняли, о ком именно шла речь. Слухи о людях, прибывших с Дальнего Востока, будоражили умы питерского высшего общества, вызывая в нем одновременно чувство восторга и ужаса…
Машины остановились прямо напротив того места, где сорок дней назад был убит император Николай II. «Пятнистые» ловко спрыгнули с броневика, а казаки конвоя спешились. Командир «пятнистых» открыл дверцу первого авто, помогая выйти императору. Следом за Михаилом II из машин вышла вдовствующая императрица Мария Федоровна, его сестра, великая княгиня Ксения, и ее супруг и троюродный дядя прошлого и нынешнего императоров, великий князь Александр Михайлович.
Великая княгиня Ольга все еще находилась на Дальнем Востоке, а вдова убитого злодеями императора Николая, вдовствующая императрица Александра Федоровна, отсутствовала на церемонии по причине плохого самочувствия. Несчастная женщина все еще никак не могла прийти в себя после всего произошедшего и временами находилась на грани помешательства. Порой ей казалось, что ее Ники только что вышел и вот-вот должен вернуться.
Великий князь Сергей Александрович, как губернатор Петербурга, уже находился на месте траурной церемонии вместе с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием.
Вместе с членами императорской семьи на место закладки часовни прибыли и двое из ТЕХ САМЫХ участников событий «Третьего первого марта». Чуть позади и в стороне от императора питерский бомонд разглядел аккуратно подстриженную седую бородку Александра Тамбовцева, главы ГУГБ, уже получившего зловещее прозвище «Тайной канцелярии».
Выйдя из машины, император направился к представителям дипломатического корпуса. Ему предстояло выслушивать изъявления сочувствия от своего дяди, кронпринца Фредерика, германского посла и дежурные речи от всех прочих дипломатических персон. Потом митрополит Антоний начал саму церемонию закладки часовни. Освятив место, где она будет построена – архитектор Шехтель клялся, что ее сделают до конца этого года, – митрополит отслужил панихиду по душам императора и всех лиц, погибших здесь от рук злодеев.
– Ваше императорское величество, – тихо сказала полковник Антонова утирающей платочком слезы на щеках вдовствующей императрице, – утешьтесь. Ваш сын пал в бою как герой, и теперь он из райских кущ взирает на нас грешных, которым еще нести и нести этот крест.
– Ники – герой? – так же вполголоса удивленно переспросила Мария Федоровна. – Он же всегда был такой слабый и нерешительный.
– Так ли уж всегда? – заметила Нина Викторовна. – Героизм, ваше императорское величество, бывает разный. Мы много раз предупреждали вашего сына о том, что террористы не простят ему создание русско-германского союза и остановку выплат по французским займам. Последней каплей, переполнившей чашу терпения британцев и, возможно, французов, стал скандал с готовившимся к заключению договором между Францией и Британией. В то же время ваш сын категорически отказывался от дополнительной охраны и усиления мер безопасности. Втайне от императора даже мы могли сделать не очень много. Увы, государь шел к своей гибели вполне сознательно. При этом мы можем только предположить, что им двигало…
– Наверное, вы правы, – тихо сказала Мария Федоровна. – Вы знаете, что Ники с самого начала считал себя неспособным управлять Россией и собирался отречься по достижении Михаилом совершеннолетия. Но тут воспротивилась Аликс, не желавшая из императрицы становиться просто великой княгиней. Да и сам Мишкин увиливал, как мог, не желая занимать трон. И тут начинается эта война, и появляетесь вы со своими страшными знаниями. Именно после вашего приезда Ники сильно изменился. Он стал замкнутым и необщительным, погруженным в себя. Я не могла понять, в чем дело, а если бы и поняла, то постаралась бы его отговорить.
– Больше сея любви никто не имать, кто душу положит за други своя, – сказала полковник Антонова. – Еще раз говорю вам, ваше величество, утешьтесь. Ваш старший сын в раю. Я думаю, что вызывая огонь на себя, он желал сохранить жизнь супруге и детям, в которых души не чаял, и развязать руки младшему брату, давая ему повод для исправления той ситуации, в которой оказалась Россия.
Кроме того, от Николая осталось четыре внучки, которым вы можете заменить не вполне здоровую мать. А ваш младший сын на днях женится. И у него будет нормальная супруга, а не трижды разведенная искательница приключений, на которой он женился в прошлый раз, не желая садиться на трон. И в памяти людей ваш старший сын теперь навсегда останется императором, победителем в войне с Японией, освободившим русскую экономику от бремени золотого рубля и французских долгов, а крестьянство от пресса выкупных платежей и террора хлебных спекулянтов. Теперь мы просто обязаны сделать все, чтобы жертва вашего сына не была напрасной, а Россия стала самым могучим государством на этой планете.
– Да, – вздохнула Мария Федоровна, – разумеется, вы правы, и мы не имеем права поступить иначе. В противном случае жертва моего старшего сына окажется напрасной. Только не говорите ничего Мишкину, иначе он совсем изведется…
