вдобавок, принадлежащей ему самому частью пейзажа. И нападки в сторону девушки задевали его лично. Это не объясняло раздражения, но позволило хотя бы понять само наличие эмоций. Правда, без них было бы лучше, но раз уж не получается убрать, стоит возглавить.
Торн встал. Это выглядело достаточно внушительно – габаритами он здесь уступал разве что троллю, и то, откровенно говоря, совсем ненамного. Шевельнул плечами, привлекая внимание, и двинулся к столу, за которым пили гоблины.
В зале моментально установилась полнейшая, физически ощутимая тишина. Казалось, даже мухи жужжать перестали. Весьма разумно с их стороны… Гоблины смотрели, впрочем, без страха – привыкли, что толпой на ножи могут поставить кого угодно. Только руки демонстративно положили на рукояти висящих спереди на поясах длинных и широких кинжалов. Этакий недвусмысленный намек. Но Торну было плевать.
Широко улыбаясь, он подошел к ним и негромко сказал:
– Слышь, дятлы с гор. Рты закрыли и молчим.
– Чего надо, да? Иди к свой бабы, пока…
Что «пока», Торн выяснять не стал – его чужие фантазии вообще мало интересовали. Он просто молча ухватил говорливого за макушку правой рукой, его соседа – левой и припечатал обоих переносицами о край стола, после чего толчком отправил их в угол.
Вот так. Не убил, что характерно, и даже сознание один из гоблинов не потерял. Но теперь не бойцы оба – этот народец на кровь слабый. Увидел чужую – радостно заверещал, а как своя из носа закапала – все, слезы и сопли, как у бабы. Так что можно было спокойно заниматься остальными, которые уже вскакивали, хватаясь за кинжалы.
Ну, двое как вскочили – так и легли, получив в зубы, а вот последний успел выхватить кинжал и, воинственно заверещав, попытался довольно грамотно всадить его оборотню в печень. Это он, наверное, не подумавши, решил Торн, лениво уклоняясь от удара и перехватывая запястье противника. Не сообразил, похоже, что остался один, иначе бы постарался сделать вид, что он тут ни при чем. Чуть сжать кисть, вынуть из разом ослабевшей ладони противника оружие… Неплохое, кстати, отец наверняка сказал бы пару одобрительных слов. А теперь рывком повернуть ошалевшего от боли противника спиной к себе и нагнуть.
– Брат, ты что делаешь, брат!..
– Какой я тебе брат, дерьмо зеленое? – совершенно искренне удивился Торн. – У меня в роду уродов не было.
С этими словами он одним движением располосовал трофейным кинжалом штаны отчаянно задергавшегося и заверещавшего гоблина, заголив тому зад и, недолго думая, вогнал ему трофейное оружие в правую ягодицу. Вот так, и пускай скажет спасибо, что не между ними. Повернулся к купцам:
– Ну что, вам правила вежливости объяснять, или сами догадаетесь?
Купцы торопливо, словно восточные болванчики, закивали головами. И тролль, кстати, тоже, хотя к нему у Торна претензий как раз не имелось. Однако, видать, присутствующие неплохо впечатлились увиденным. Это радовало, стало быть, удастся избежать многих проблем.
– Хозяин! Вода есть?
Ведро чистейшей воды появилось, как по волшебству, и хозяин заведения даже собственноручно полил Торну на руки, которые оборотень оттирал тщательно, с песочком. После того, как они соприкасались с гоблинами, Торна одолел приступ брезгливости, и поделать с этим он ничего не мог.
Ну, вот и все, порядок наведен, еда подана. Не такая и плохая, кстати. И вино, что характерно, заменили. То, что принесли на этот раз, хоть и не шло ни в какое сравнение с тем, которое подавали из королевских погребов, но качеством явно превосходило полученное ранее. Так что Торн наслаждался жизнью и восхищенными взглядами спутниц. Вот так, мелочь – а приятно. Хотя обе могли бы уже и привыкнуть, да и сами, если что, способны были повторить его трюк. Но все равно, приятно.
Однако сегодня был явно не их вечер. Торн всерьез рассчитывал быстренько отдохнуть и выспаться. Правда, комнат свободных практически не было – большое здание, которое принимало гостей летом, было по случаю осени закрыто. Хоть дни и стояли пока теплые, даже слишком теплые для этого времени года, все равно сезон караванов уже закончился, и потому рассчитывали хозяева постоялого двора только на случайных путешественников. Правильно рассчитывали, честно говоря. В результате один дом, отапливать который сейчас нет смысла, закрыт, а второй имеет ограниченное количество комнат. Так что пришлось брать одну на троих, благо девушки не возражали. Только поморщились на шутку «не храпите громко», но смолчали. И все было бы хорошо, если бы Торн с компанией успели покинуть зал на пять минут раньше. Но – не срослось.
Распахнулись двери, и в помещение с шумом и гамом вломилась сразу толпа народу числом в восемь голов. И сразу же стало тесно – зал, конечно, мог вместить и куда большее количество народу, вот только даже одна худенькая женщина может запросто занять его целиком. Здесь же их было сразу шестеро, причем отнюдь не худеньких, а способных посоревноваться шириной плеч с любым мужчиной. И, вдобавок, в кольчугах, которые, на взгляд Торна, здесь и сейчас были совершенно излишни. Хорошо еще, панцири не напялили, в которых рыцари на турнирах лбы разбивают.
Вот свезло так свезло, зло подумал оборотень. Приперлись, курицы. Рядом Алисия тихим и не менее злым шепотом объясняла Кире, с кем они столкнулись. Хотя, по мнению Торна, здесь надо было не объяснять, а пороть этих шестерых с особым цинизмом, причем еще в глубоком детстве.
Эти девицы называли себя амазонками. На кой им потребовалось рядиться в доспехи и размахивать железом, сказать было сложно. Может быть, от длительного воздержания – судя по рожам некоторых из них, даже гоблины семьдесят семь раз подумали бы, прежде чем позариться на такое. И куда же бедной девушке податься?
Вот и подались – в воительницы. И объединились впоследствии в нечто вроде братства. Или сестризма? В общем, держались вместе, провозгласив даже нечто вроде программы, которую, если отбросить словесную шелуху, можно было сформулировать одной фразой. Быть не хуже мужиков!
К их чести сказать, находились среди женщин некоторые, сумевшие благодаря хорошим физическим данным и долгим, упорным тренировкам достичь уровня среднего воина- мужчины. Этот факт служил поводом для постоянной гордости, причем как-то забывалось о этом, что большинство так ничего серьезного не добилось. Это природа, и против нее
