там хорошие силы собрали. Донской фронт грызет их уже неделю, а тем все «до лампочки» – сидят, как бессмертные. Еременко, с минимальными потерями, вполне удачно руководит обороной Сталинграда. Василевский – с юга на подходе. Самое время.
– Далеко, однако. Выходить тяжело будет, – заметил я, прикинув по карте маршрут.
– Вот и подумайте на досуге. На тот берег больше ни ногой, ясно? – сурово спросил Истомин.
– Так точно, товарищ командир, – бодро ответил я, – на задание-то все равно туда идти.
– Это другое, и ты меня правильно понял, не умничай. В город больше не лезь – это приказ! – Наш майор стал совсем серьезным.
– Да понял я, понял. – Я вытянулся и картинно вскинул руку к виску.
– Смотри, если опять «положишь» на приказ – «губой» не отделаешься, обещаю.
– Товарищ старший майор, – я потупил глаза, – ну что я, маленький, что ли?
– Конечно, маленький, только хрен как у взрослого – постоянно норовишь нарушить приказ.
Сидеть в болоте в начале ноября – это что-то. Долбаные фрицы лезут в Сталинград днем и ночью. Колонны, большие и не очень, идут без конца. Мы уже сутки сидим в небольшом, местами пересохшем болоте, бывшем когда-то не то речушкой, не то озерцом, боясь двинуться. Пользуясь редким кустарником, укрываемся от вездесущего врага. Страшит даже не опасность сгинуть – слишком задание важное, от нас очень многое зависит. Немчура тоже охотится на наших командиров – перед выходом слышал, опять кого-то подстрелили. Вот и мы «охотимся». Ставке на этот раз «приглянулся» Манштейн. Фельдмаршал хоть и не может пока взять Сталинград, но очень к этому стремится. От «агентурных» стало известно, что он постоянно сидит в штабе, в Вертячем – их фюрер запретил ему бывать на передовой, напуганный отстрелом высшего командования Вермахта. Мы пытаемся приблизиться к хутору второй день. Как это сделать – пока не придумали. Войск здесь хоть и немного – немчура постоянно двигается ближе к Сталинграду, но хватает. Мы напоролись на один отряд, в двенадцать немецких рыл, вчера вечером. Позже оказалось, что в этом районе находится перевалочная база. Немчура здесь силушку копит – местность располагает к скрытному накоплению сил. Ночью танки грохотали – странно, что наши их не бомбят. Может, свободных летунов нет, все на обороне города заняты.
Расстояние до Вертячего по вражеским тылам мы преодолели на машине. Легенда была, конечно, аховая, но – почти прокатило. От тех же «агентурных» стало известно об особом внимании фрицев к диверсионным группам противника. Любых пленных, захваченных в немецком тылу, приказано доставлять прямо в штаб командования. Видимо, нас очень хотят увидеть те, на кого мы охотимся.
Толя Круглов был за водителя, Зимин сидел рядом в унтеровской форме и изображал командира. Одеты мы были в егерский камуфляж Вермахта, казаха и Вано везли в крытом кузове как пленных. Даже гримировать не пришлось – морды у всех побитые. Все бойцы группы довольно прилично говорили на немецком, почти проскочили уже, но вот у этих болот – нарвались. Не поверили фрицы в доводы Зимина о пленных, решили устроить тщательный досмотр машины и проверку документов. Вообще, по дороге нас останавливали, конечно – один раз даже какой-то майор хотел побить «пленных», еле оттащили. Все уже наслышаны о «зверствах русских диверсионных групп». Так вот, ни одному патрулю и в голову не пришло позвонить к себе в штаб и навести справки. К слову, мы были очень этому рады. А вот этим ревнителям устава что-то не понравилось: может, Толин немецкий, а может – еще что-нибудь. В основном у нас, как обычно, говорил Зимин – его безупречное произношение всегда отбрасывало всякие сомнения у противника. В этот раз один из проверяющих сразу побрел к телефону – позвонить, значит, решил. Допускать этого нам было, естественно, нельзя. Короче, немцев мы постреляли – те даже мяукнуть не успели, даром, что жандармы, подготовка подвела. Но и мы, вообще-то, далеко не простая пехтура. Зимин навскидку из «Вальтера» пулеметчику, что сидел в люльке мотоцикла, с двадцати метров прямо между глаз зарядил. Остальных почикали примерно так же. Дальнейший путь на машине посчитали опасным. Спешившись, полезли в лес, а за ним – вот это самое болото. Вроде и проходимое, название только что – болото, однако ж немчуры тут нет. Машину и немецкий байк загнали в заросли ивняка, насколько возможно, закидали ветками – получилось нормально.
– Командир, давай прямо так. Мы же – в их форме, ну, не знаю я, как еще тут пролезть, – развел руки в стороны, показывая недоумение, Зимин. – Мы уже здесь порядком задержались.
– Сань, я думаю, что тех, кого мы вчера кончили, уже хватились. Вряд ли удастся спокойно пройти, шмонать будут всех, – я задумчиво теребил в руке патрон, тяжелый такой – еще бы, калибр-то четырнадцать с половиной миллиметров. Взял у Мурата, ну нравится мне его в руках держать.
– А вдруг…
– Вдруг бывает только пук! – вырвалось у меня. – Ночью полезем. Одежка подсохла?
Мы здорово вымокли в болоте, нашли в лесу овражек и в нем устроили сушилку.
– Ага, ты в жандармов предлагаешь нарядиться? Думаешь, легче будет?
– Жандармов было четверо, остальные – пехтура подкрепления. Вот их форму и давай – Мурата с Вано надо переодеть. Сами-то жандармские шмотки нацепим, бляхи только не забудь.
– У нас своего барахла столько, что без машины все равно будем вызывать нездоровый интерес. И, кстати, про форму – унтеровская непригодна. Ты ему, когда влепил в грудь из своего «Выхлопа», порвал ее немного, – Зимин поцокал языком.
– Ага, немного! – смеясь, вставил сидящий рядом Вано. – Там дыра такая, диск от «Папаши» просунуть можно.
– Да ладно уж, скажешь тоже, – в ответ улыбнулся я. – Переодевайтесь, ждем подходящего момента. Вдруг немчура уже ищет «егерей». Мы ведь пару постов проезжали, видели нас многие. Так, Зима?
– Ну, может, и сойдем за жандармов, хотя ты и сам понимаешь – немцы не дураки, – отвлекся от бинокля Саня.
