а не в платья, как здесь было положено.
Мы благополучно добрались до берега, хотя волнами под конец и пошвыряло, но всё же с разгона вылетели на песок, в котором то тут, то там торчали валуны, но я мастерски промахнулся мимо них. Да, я так мог попортить лодку, но зато не намокли. А таких лодок у меня было около шестисот. Брал с запасом, по случаю.
Высадил детей. Те не отходили, настороженно осматриваясь. Мне, как и им, не нравились низкие тучи над головой, как бы не хлынул дождь или снег. Я проверил лодку, та не пострадала, и убрал её на склад. После этого, взяв Дениску на руки, тот, похожий со стороны на медвежонка, с трудом передвигался, направился подальше от берега. Чуть дальше виднелся склон обрыва. Поднимемся по нему, и дальше будет лес. Я его сверху хорошо рассмотрел.
Всё-таки погода начала портиться. Поэтому, плюнув на своё желание быть незаметным, вызвал «БТР-90», мы в него загрузились, оббив обувь о дверцу, и покатили к лесу, а потом вдоль него в глубь Америки. Удалюсь километров на двадцать от берега – можно повернуть в сторону Нью-Йорка.
Всё же непогода зарядила, похоже, надолго, шёл то снег, то дождь. Разбрызгивая колёсами с грунтозацепами грязь со снежной кашицей, мы катили в сторону Нью-Йорка. Причём так, что за световой день добрались практически до окраин. Мы ехали то по полям, то по дорогам, так что проблем с этим не было. Не думаю, что моё появление не было обнаружено, видели наш самолёт с кораблей. Да и бронированную восьмиколесную коробку тоже наверняка приметили, однако я уже махнул на это рукой.
Дети давно спали в десантном отсеке, я им туда пару матрасов бросил и подушки, когда впереди, тускло сверкая огнями, показались окраины города-порта. Кстати, никакой статуи я в порту не видел, была у меня такая возможность посмотреть с помощью прицела. Солнце ещё не зашло, да и погода, похоже, начала приходить в норму, видимо, мы покинули грозовой фронт.
Двигатель тихо урчал на малых оборотах, пока я с холма разглядывал порт и город. Темнело быстро, однако, не включая фару, чтобы меня сразу не заметили, скатился с холма к городу. Добравшись до окраин, я заглушил двигатель, дальше мы катились по инерции, быстро сбрасывая скорость, после чего нажал на тормоз и, осмотревшись в приборы – рядом никого не было, все прятались от непогоды по домам, – открыл дверцу. На улице было довольно холодно. Уверен, в центре прохожих хватало, но тут я не заметил никого.
С трудом разбудив детей, для них сейчас самый сладкий сон, но всё же поднял, они успели и в самолёте выспаться, я помог им выбраться наружу. После чего, убрав бронемашину обратно на склад, повёл детей за собой, неся Дениску на руках. Мы прошли квартал, когда мной была замечена наёмная коляска, и я громко свистнул, привлекая внимание возницы. Коляска, к счастью, была пустой, поэтому тот подкатил и терпеливо дожидался, когда я посажу детей. Для меня уже места не было, и мне пришлось занять скамейку рядом с возницей.
– Куда, сэр? – спросил он.
– Хочу снять пару комнату в частном пансионе. Кто-нибудь сдаёт их?
– Много кто, сэр, – ответил тот и, цыкнув зубом, спросил: – Вам как, получше или похуже?
– Получше, но не в центре города и подальше от бедных кварталов.
– Есть пара адресов, – кивнул тот и стегнул поводьями.
Когда мы проезжали центр, похоже, возница вёз меня на другую сторону города, я заметил на улицах много народу, светились факелы, лампы и светильники на столбах.
– Что там происходит? – спросил я возницу.
– Очередной митинг, сэр. Слышали о посланце из будущего? – спросил тот и стал степенно пояснять, правя лошадьми. – О нём ещё все газеты пишут вместе с фотографиями? Он приоткрыл грядущее, и многим это не понравилось. Народ требует у правительства или вернуть закон о рабстве, или выгнать с наших земель всех черных. Три дня назад солдаты пехотного полка вырезали целый лагерь этих сволочей, две тысячи чёрных душ отправились прямиком в ад. Теперь правительство собирается, не знают, казнить их или нет, судьи отказываются браться за это дело, народ обещал их линчевать, если хоть одному солдату вынесут приговор. Если изменений не будет, будем свергать правительство и ставить наших людей. Плантаторы и промышленники за нас. А потом уже очистим наши земли от этой черни. Я состою в организации «Америка белым», советую вам тоже вступить в неё. Её два месяца назад организовали, когда пошла информация из Московии.
– И как, получается? – криво усмехнулся я, несколько озадаченный полученной информацией. Я, конечно, думал, что будет реакция на предоставленную информацию, но, чтобы такая тупая, не предполагал. Американцы в очередной раз разочаровали меня своей прямотой.
– А как же, – удивился тот. – Сам недавно удавил одного. Хотел, чтобы его подвёз, вот я его и подвёз, потом тело в воду сбросил.
– Ты особо подробностей не выбалтывай, с детьми всё же еду, – нахмурился я.
– Да они спят, я поглядываю на них, чтобы не вывалились.
Обернувшись, я был вынужден согласиться, все дети спали. В это время мы повернули на очередном повороте, пропустив идущую навстречу ещё одну группу митингующих, у них был транспарант, и подкатили к небольшому каменному дому, у которого возница натянул поводья.
– Приехали. Тут живёт вдова офицера, что воевал на стороне Юга и погиб. Она сдаёт комнаты. Тут они приличные, с кормёжкой, и плата не особо большая.
– Сам за Юг воевал? – прозрел я.
– Угу, сержантом был, – кивнул тот и, с кряхтением спустившись на землю, направился к дверям, пока я будил детей.
Я собирался эти пять дней прожить в Нью-Йорке, но слова возницы о том, что моё фото свободно ходит по городу, поставило на этих планах крест. Завтра с утра уберёмся из города и будем искать другое место для того, чтобы переждать. Главное мы на месте, до точки с туннелем меньше десяти километров от окраин города, так что пока всё в норме, а что завтра будет, увидим. Да надо ещё добраться до точки, где появится туннель, осмотреть там всё, ознакомиться, так сказать, с местностью. Посмотрим, в общем.
На стук возничего в дверь открыли не сразу, но всё же открыли. Это была дородная женщина в обычном платье служанки и чепчике. Я бы не сказал, что она была испугана,
