которая нанесла потери не только индейцам, но и мне. Даже уничтожил город, который их укрывал и охотился на меня, пытаясь убить. Так что с этой стороны можно не ждать беды. Но она будет. Армия заинтересуется тем, что произошло, и тут будут работать следопыты и другие подразделения, пытаясь понять, кто это сделал, как и зачем. Поэтому ближайшие пару лет им лучше не покидать долину. Или присоединиться к другому родственному племени, что находится как можно дальше отсюда.
Говорили мы долго, и воины одобрительно слушали, никак не показав мимикой, что их удивило моё сообщение, что завтра мы навсегда расстанемся. У меня уже были планы, и я их не собирался менять. Сюда я вернулся только за своими детьми.
Утром мы распрощались с племенем, они отправлялись дальше, а мы пока оставались. Перед расставанием я снабдил индейцев всем чем мог, припасами, боеприпасами, и ещё выдал четыре «Спрингфилда» и шесть «винчестеров». Это было серьёзное оружие, поэтому Бегущий с Ветром поблагодарил меня. В его голосе была искренность, и я не мог не заметить её.
Когда индейцы скрылись за горизонтом, я собрал вокруг своих детей и спросил их:
– Хотите полетать с папой?
– Хотим! – хором ответили они.
Сняв с колен младшего сына, я поставил его на ноги, сам поднялся и, машинально отряхнув штаны, махнул рукой, отчего в метре от меня появился пятнистый вертолёт. Это была военная модификация Ми-2. Налёт на таких машинах у меня был около тридцати часов. Немного, но главное умел ими управлять. А это уже немаловажно.
Пока удивлённые дети бегали вокруг и забирались в салон машины, я убрал всё наши пожитки в «запазуху». Наконец лагерь был свёрнут, я рассадил детей и пристегнул их. Анну с Дениской, сидевшим перед ней, я посадил в соседнее кресло и тоже пристегнул.
– Готовы? Напомню, будет сильно шуметь и трясти. Не пугайтесь.
– Готовы, – за всех сзади ответил Кирилл.
Мои сомнения были сметены детским восторгом, когда винтокрылая машина приподнялась метров на сорок и, слегка опустив нос, набирая скорость, полетела в сторону Тихого океана. Даже Денис, бесстрашно глядя на проносящуюся в ста метрах внизу землю, пищал в восторге и радости. М-да, дети – не взрослые. Посади я рядом Мэри или Агнессу, те бы тоже пищали, только от страха. Эх, девочки, мои девочки, не уберёг я вас. Но отомстил, как мог, как мог.
Через двадцать минут, оставив сгоревший и уничтоженный Сан-Франциско по левому борту, мы добрались до побережья. Там я после недолгих поисков нашёл вполне приличный песочный пляж. Сбросив скорость, сделал пару кругов и, на миг зависнув, опустил небольшую машину на плотный морской песок.
Как только винты замедлили свой бег, я отстегнулся и, отстегнув Анну с Дениской, распахнул дверь с их стороны, сообщив, что они могут выбираться. После этого я открыл пилотскую дверь и, выбравшись наружу, выпустил остальных детей.
Всё, пусть пока играют, вон Алиса деловито достала ночной горшок из нашего багажа и, отойдя чуть в сторону, так же деловито его заняла. Так вот, пока дети суетились вокруг, я решил, что раз пока есть время, то можно заняться вертолётом. Заправить его, обслужить и отправить в «запазуху». А потом можно достать большую надувную моторную лодку, удалиться от побережья и достать яхту. У меня была одна, небольшая, морская, пригодная для жизни детей, леера высокие. Ну а там видно будет. Можно попутешествовать, пока Михась не проснется, тогда мы сможем покинуть этот мир. Америка у меня вызывала лишь чувство гадливости, государство убийц, каторжников и шлюх.
С «МИшкой» я закончил за полтора часа, осмотрел, где надо подтянул, вспоминая, а то уроки-то ведь были недолгими, а потом вытащил пару двухсотлитровых бочек и с помощью ручного насоса долил горючего. Вторую бочку вернул обратно, одной хватало, не так и много мы летели.
Убрав вертолёт обратно в свой личный схрон, стал готовить обед, время подходило. В этот раз уже не местную еду, а ту, что столько лет носил с собой и для которой нахождение в «запазухе» являлось мгновением. То есть готовые блюда были ещё горячие, аж парили ароматным дымком.
Я расстелил на песке кусок брезента и стал расставлять тарелки с едой. Сегодня у нас был плов из баранины, несколько салатов, включая «Цезарь», ну и десерт. Для Дениски привычная каша с поджаристой пенкой сверху, как он любил. Конфеты к чаю и мороженое. Последнее находилось в переносном холодильнике, а чай в термосе. Для меня был кофе. Детей, кстати, особенно маленьких, кофе поить нельзя. Только чаем или настоем. Ольга не раз это говорила.
Детишки всё пробовали с интересом, пока я сам медленно ел и кормил сидевшего у меня в ногах Дениску. Тот только открывал рот, когда я подносил ложку. Один раз чуть не перепутал и не дал ему своего плова. После обеда мы попили чай, корзинка с конфетами быстро опустела, я только одну успел взять, но зато карманы на платьях и штанах детей топорщились от сладостей. А потом было мороженое. Я сам с немалым удовольствием ел подтаявший пломбир в брикете. Вкус детства. А уж как дети за него взялись. Сначала обнюхали в подозрении, потом Кирилл первым догадался, как снять обёртку, пока Кира её грызла, попробовал белое лакомство на язык. Это надо было видеть. Буквально через минуту у него в руках уже ничего не было, кроме обертки, которую он начал старательно вылизывать.
Свою порцию я не доел, слишком жалобно смотрела на меня Кира, облизывавшая пальцы. Пришлось отдать. Кирилл не догадался это сделать, остальные как раз добивали. Кира вон реактивная, даже искусанную обёртку от мороженого освободила. В общем, мороженого хватило всем, но вот беда, дети стали ходить за мной хвостиком, пока я сворачивал брезент, и клянчили ещё. Нужно было отвлечь, поэтому я пообещал, что каждый день после обеда они будут получать по мороженому, а в завтраки и ужины – йогурт. Что это такое, они узнают только вечером.
Собравшись, я вызвал лодку, причём так, чтобы она была на мелководье, корма с моторами в воде, нос в сторону открытого моря, и стал рассаживать на лавки детей. Предварительно я на каждого надел ярко-оранжевый детский спасательный жилет. У меня всё, что нужно, имелось в «запазухе», не зря много всего детского закупил, включая одежду и еду.
Сапоги я снял и закатал штанины до колен, потом, двигаясь по мелководью, отогнал лодку метров на шестьдесят от берега и одним прыжком оказался на борту. Встав к рулю,
