— Странно, — пробормотал раздосадованный начальник. Подставлять свой хвост под очередное служебное расследование ему не улыбалось. Шеф вскинул голову, принимая непривычно умный вид. — Быстро собрать все данные и представить мне. Будем разбираться!
И все закрутилось очень быстро.
Меня и Кэмерона подняли с пола, напоили горячим чаем (хотя то, что было в чашке у Кэма, чай напоминало только по цвету, а мне спиртное нахально зажали) и осторожно показали убитого (как будто он мой ближайший родственник и я его в любом виде, даже без половины головы, узнаю), после чего развели по новым спальням. В течение часа мы покинули отель и переехали в другой.
Нам с Кэмом так и не удалось ни поговорить, ни остаться наедине. Теперь под моей дверью всегда дежурили три агента — двое в коридоре и один в номере. Еще пытались заставить меня носить двадцать четыре часа в сутки бронежилет и каску. Я посоветовала в этом случае просто упрятать меня с охраной в бетонный бункер и выкинуть ключ наружу. После чего от меня отстали. Наверное, финансирования не хватило…
Я скучала и по этому случаю уничтожала горы фруктов и тонны мороженого. Я отчаянно тосковала по Кэму. По его задорной улыбке, ласковым рукам, сильному телу. Постоянно напоминала себе, что секс — это всего лишь секс, но мне все равно было тошно без Кэмерона, и мороженое тут не помогало.
И, помимо всего прочего, меня зудящим москитом, червем под кожей неотступно мучила тревога. Постоянно. Кусала, грызла, доставала, лишая бодрости и сна. Он мог погибнуть, и погибнуть из-за меня. Это было страшно.
Я не должна была помнить об этом, но все равно вспоминала. Я не должна была думать о Кэмероне, но думала. Я не должна была его желать, а все равно желала. Только в эти редкие моменты, оставаясь одна, я ощущала себя человеком, способным испытывать нормальные человеческие чувства.
— Вы меня слышите, мисс Доусон? — наклонился ко мне поближе политик, довольно известный. — Вы так внезапно побледнели… Вам плохо? Воды? — Он потянулся за хрустальным графином.
— Все хорошо, — чуть слышно прошептала я, еле ворочая распухшим в одночасье языком и напряженно выискивая взглядом Кэмерона, который стоял в сторонке и не отсвечивал, как и положено грамотному телохранителю. Потому что я увидела и услышала… брызги крови, застывший взгляд любимых глаз и мой звериный вой… черный мешок на молнии… залп над могилой… обелиск…
Я увидела, куда приведет мой эгоизм и… Нет! Я не смогу с этим жить. Только не с этим!
Решение пришло мгновенно. Я должна его отпустить. Отпустить, чтобы не погубить. Чтобы эти синие глаза и дальше видели мир, в котором я, словно каторжница с тяжеленной гирей на цепи, влачила свое жалкое существование. Пусть мы и расстанемся надолго. Очень надолго.
Я отчетливо и ясно видела его судьбу со мной и без меня. И осознанно выбирала одиночество. Потому что в любом случае я останусь без него. Одна. Но во втором случае он будет жить. А я буду жить, зная, что он есть на этом свете. Просто знать.
Пусть будут прокляты мои способности, потому что они оставляют меня без него! Пусть будут они благословенны, потому что дают ему возможность остаться в живых!
Но просто так я не могла его отпустить. Не могла — и все. Я эгоистично хотела испытать еще хоть один раз его поцелуи и тяжесть сильного мужского тела. Пусть кто может — кинет в меня камень, но я от этого не откажусь.
— Извините, — посмотрела я на политика, опуская веки и пряча свою боль. — Мне действительно нехорошо. Мы можем закончить нашу встречу? Или у вас еще остались незаданные вопросы?
— Ну что вы, мисс Доусон, — проявил милосердие мужчина, в то время как Кэмерон еле сдерживался, чтобы не броситься ко мне.
Он всегда был очень чутким, угадывая мое малейшее душевное движение, даже слишком чутким. Я остановила Кэма еле заметным жестом. Все потом.
— …Я не настолько зверь, чтобы удерживать очаровательную девушку в таком состоянии. — Мой собеседник помог мне подняться и добавил: — И не настолько беден, чтобы бояться потерять свои деньги. Уже того, что вы мне сказали, вполне достаточно…
Хороший человек, но не умеет задавать правильные вопросы. Ну что ж, своим ответом он сдвинул чашу весов и выиграл у судьбы несоизмеримо больше. А у меня, хвала Всевышнему, для него припасен туз в рукаве.
— Мистер Такоро, — посмотрела я на него в упор, медленно качая головой. — Именно потому, что вы действительно прекрасный и удивительный человек, я хочу сделать вам бескорыстный подарок. — Я наклонилась к его уху и произнесла тихонько: — Не ездите завтра никуда. И ваша жена не останется вдовой. — И позволила ему чинно проводить себя к выходу. — Ваш крепкий бизнес будет спокойно существовать и без вас, и его не сомнут никакие ураганы. Но будет ли так же счастлива без вас ваша семья?
— Спасибо, Джейн, — поцеловал он на прощанье мои пальцы, в темных глазах трепетал огонек теплого человеческого чувства. — Вы самая красивая девушка, которую я знаю. Но еще больше, чем ваша красота, ваше сердце. Спасибо, я никогда этого не забуду.
— Благодарю, — слабо улыбнулась я и развернулась в сторону выхода, следуя в сопровождении охраны. Как всегда, одна среди толпы. Без вины виноватая, без счастья несчастная, без… Просто без всего.
— Убил бы его, — прошептал еле слышно Кэмерон сзади, обдавая будоражащим запахом мускуса и любимого одеколона. От одних только нот цитруса и секвойи у меня подкосились ноги и тело слегка повело. Рефлекс, наверно. — За то, что доконал тебя своими вопросами. Ты еле на ногах держишься.
Я промолчала. Что я могла ему сказать — правду?
Меня привезли в отель, показали докторам, которые вынесли вердикт «переутомление» и постановили: «отдых и положительные эмоции». Слепая медицинская авторитарность окончательно взбесила, этак и я могу раздавать кому попало диагнозы, мало того — спорим! — мой диагноз, в отличие от их, будет на сто процентов верным.
