взглядом его спину и вернуться на кухню, стараясь при этом не сопеть и не пыхтеть. Я поставила ковш обратно на плиту, решив, что придется отложить шоколад до того момента, когда артефактор соблаговолит убраться. Покосилась на стоящую рядом пустую чашку… вздохнула и полезла в шкафчик за второй.
— Зачем вы все-таки пришли?
Мы оба сидели на широком подоконнике. Я — забравшись на него с ногами, упираясь спиной в подушки и сжимая кружку обеими руками, одновременно греясь и сохраняя ее тепло. Он — прислонившись к холодному стеклу и вытянув ноги, пока только принюхиваясь к напитку, словно подозревал, что я могу его отравить.
Нет, я не то чтобы сомневалась в его словах, просто видеть Макса где-то помимо мастерской, а уж тем более у меня в квартире было как-то… странно. Необычно. Интересно. И казалось просто невероятным, что он оказался здесь по воле случая.
А еще он снова был нормальным. Не отвел взгляда, не шарахнулся от протянутой кружки. Снова улыбался. И от этого глубоко внутри меня плавился холодный комок, который не растопить горячим шоколадом. Даже не подозревала, что мне настолько не хватало привычного Макса. И хотела бы я знать, чего же он там такого надумал, бродя по сумрачным осенним улицам Лидия…
— А это что, недостаточно веская причина? — Мужчина кивнул за окно, и в ответ на его слова пелену дождя прорезала яркая вспышка, а спустя пару секунд волна докатившегося грома заставила дружно звякнуть посуду на полке.
Я поежилась и признала, что да, веская. Застань меня такой ливень в дороге, я бы тоже, наверное, не постеснялась к нему домой заскочить. Или постеснялась бы?
Пока я предавалась этим мучительным размышлениям, Макс, решившись, отхлебнул шоколад и тут же блаженно зажмурился.
— Вкусно. Что ты тут намешала?
— Секрет! — Я и сама сделала маленький глоток, покатала его на языке, смакуя, наслаждаясь оттенками вкуса. Шоколад успел чуть-чуть остыть и уже не обжигал, а только приятно согревал.
— Буду пытать, — пригрозил мастер, угрожающе щуря серые, с хитринкой глаза.
— Ха! Да я после нескольких недель работы с вами уже ни к каким пыткам невосприимчива!
— О, ты меня недооцениваешь.
Его рука вдруг метнулась ко мне, подныривая под ступню, и тонкие чуткие пальцы, привыкшие к точной работе, безошибочно нашли именно такое место, что я даже чуть взвизгнула от щекотки, подпрыгивая. Драгоценную кружку из рук тем не менее не выпустила, зато щедро плеснула шоколадом на пальцы.
— Это подло! — возмутилась я, вскидывая руку, чтобы не закапать свитер и ноги и отставляя чашку в сторону.
— Кудряшка, для будущего великого артефактора ты просто преступно неловкая, — покачал головой Макс, пододвигаясь ближе.
И прежде чем я успела еще что-то сказать, он ухватил меня за запястье, дернул его на себя и лизнул! Подхватил языком тягучие шоколадные капли, грозящие заляпать все вокруг.
Я даже рот приоткрыла от изумления и потеряла дар речи, а мастер, не обращая никакого внимания на застывшую соляным столбом стажерку, торопливо поднялся выше по тыльной стороне ладони и остановился, только уничтожив последнюю коричневую полоску на указательном пальце. А потом вскинул на меня глаза, не выпуская его из губ. Посмотрел. Пристально. Оценивающе. Испытующе. Насмешливо. Словно вопрошая — ну, что ты на это скажешь?
Я же продолжала сидеть, не шевелясь, поджав ноги и судорожно вцепившись другой рукой в край свитера. Макс опустил ресницы, разрывая затянувшийся зрительный контакт, но вместо того, чтобы отстраниться и сделать вид, что ничего не произошло, коротко куснул меня за палец, прижался губами к ладони, щекоча дыханием, короткими поцелуями спустился к запястью, снова вскинув голову и произнес:
— Нинон…
Но как произнес! Словно карамельку во рту перекатил, сладкую, льдистую. У меня внутри от этого низкого, будоражащего голоса все кувыркнулось, сердце подпрыгнуло и заколотилось с бешеной силой, а по позвоночнику пробежали колкие мурашки. Горячие пальцы сжались и потянули на себя, едва-едва стоит дернуться — тут же разожмутся, выпуская на свободу, а мастер Шантей мгновенно забудет обо всем, снова будет обзывать Кудряшкой, улыбаться снисходительно и подначивать девчонку-подмастерье.
А я ведь, в конце концов, уже взрослая женщина!
Поэтому поддалась, подалась вперед, рука сама собой на плечо легла. Хорошо так легла, удобно, и плечо под ней широкое, сильное. Медлить и выжидать Макс больше не стал, уверенно привлек меня за талию, пробежался коротким взглядом по лицу, пытаясь разглядеть на нем тень сомнений, а потом тут же накрыл мои губы своими, вовлекая в долгий, чувственный поцелуй. Тот самый, от которого и дыхания не хватает, и оторваться невозможно, и жадно хочется еще, еще, больше и больше. Руки сжались на талии, сгребли в охапку, прижимая теснее, еще теснее. Теперь уже не убежишь, не отпустит.
Да и пусть только попробует отпустить!
Ладони скользнули по спине, добрались до шеи, затылка, стащили ленту с волос, рассыпая их по плечам шоколадным блестящим каскадом. Макс едва ли не зарычал утробно, запуская пальцы в упругие локоны, хватая целую пригоршню, пытаясь удержать все богатство — наконец-то! мое! — мягко потянул назад, заставляя запрокинуть голову, скользя поцелуями по подбородку, шее, утыкаясь в шерстяную преграду свитера.
Я вспыхнула от этих прикосновений как спичка. Как сухой бурелом от удара молнии. Мгновенным ярким пламенем — будто все время только этого и ждала. Поцелуев тут же стало мало, нестерпимо хотелось чего-то большего. Например, для начала — стянуть с него рубашку, да только мысли путались, дыхание сбивалось, а пальцы то тянулись к пуговицам, то судорожно стискивали ткань, когда Макс лизнул ухо да ухватил тут же зубами, мягко-мягко, но от этого по всему телу пробежала щекочущая дрожь, а в животе тягуче, сладко екнуло в предвкушении.
