Адриан, кстати, тоже.
Тут я сообразила, что размышляю, как любая ревнивая жена, которой не терпится избавиться от соперницы, и очень на себя рассердилась. Ну какая она мне соперница?
Или все-таки соперница?.. Сюзанна же сказала, что у Элис было множество привилегий — вряд ли Адриан ей это бы позволил, если ему было все равно…
Не то чтобы я испытывала серьезное беспокойство по этому поводу, но неприятный осадок все равно остался. Так бывает — вроде бы все хорошо, и беспокоиться не из-за чего, но все равно остается эта мерзкая мыслишка, от которой никак не удается избавиться: «А вдруг?..»
Адриан вернулся в тот день поздно. До вечера я была чем-то занята и даже приняла какую-то маркизу, которая просила моей аудиенции. Как выяснилось, она пришла походатайствовать, чтобы ее младшего сына зачислили в королевскую гвардию. Я пообещала принять к сведению ее просьбу, а когда она ушла, обнаружила, что даже не помню имя посетительницы. Вечером леди Амелл попыталась затащить меня на ужин с очередной группой знатных дам, но я решительно отказалась и поужинала в одиночестве. Когда же мажордом сообщил мне, что отправившиеся в Ферману вампиры вернулись, за окном было уже совсем темно, но все равно прошло еще не меньше часа, прежде чем Адриан вошел в спальню, где я сидела в кровати с книгой. Вид у архивампира был уставший, и я хотела было вылезти из-под одеяла и подбежать к нему, но в последний момент внезапно остановилась. Что-то было не так. Помимо усталости на лице Адриана можно было разглядеть какую-то отчужденность, и шестым чувством я ощутила, что произошло что-то плохое. Что эта отчужденность была направлена на… меня.
— Удалось разобраться с Ферманой? — осторожно спросила я. — Вы из-за нее столько времени сейчас совещались?
— С Ферманой по-прежнему непонятно, но не в этом дело. — Только в этот момент я заметила у него в руке распечатанный конверт. Я уже хотела задать следующий вопрос, но тут он без какого-либо перехода спросил: — Корделия, как Арлиону удалось сбежать из дворца в Дионе?
В комнате повисла звенящая тишина, показавшаяся мне по-настоящему оглушительной. Благодаря тому, что почти всю свою жизнь я провела в высшем обществе, где без лицемерия было бы не выжить, я умела владеть собой и выкручиваться из неприятных ситуаций. Я могла бы сейчас изобразить недоумение, злость, растерянность… Но не смогла. Адриан продолжал смотреть мне в глаза — в неярком свете магических светильников его взгляд показался мне особенно пронзительным — и у меня язык не повернулся солгать. Вместо этого я продолжала молчать, упуская шанс на спасение, и он сразу все понял.
— Откуда ты узнал? — выдавила я, чтобы хоть чем-то нарушить эту тишину.
Не сдвинувшись с места, Адриан протянул мне конверт, и я поднялась с кровати, подошла к архивампиру и взяла белый прямоугольник. Конверт был скреплен воском, но оттиск на нем отсутствовал, а лист бумаги внутри — не подписан. В записке лаконично сообщалось, что во время штурма дворца в Дионе я по собственной воле позволила архимагу Арлиону Этари скрыться от правосудия, а в качестве доказательства предлагалось спросить лично меня.
Первая мысль, которая меня посетила, — кто об этом узнал? Кому удалось подслушать наш с Арлионом разговор и кто видел, как я дала архимагу спокойно уйти через потайной ход? Кто изучил мой характер настолько хорошо, что понял: я не смогу во второй раз соврать Адриану?!
— Зачем? — Сухой, как будто незнакомый голос напугал меня еще больше, и я, оторвавшись от злосчастной записки, перевела взгляд на архивампира. С виду он оставался спокойным — его лицо не выражало никаких эмоций — но я знала его уже достаточно хорошо, чтобы понимать, что это лишь маска, и мне было страшно представить, что под ней скрывалось.
— Я должна была это сделать, — сквозь зубы сказала я, прекрасно понимая, каким жалким может показаться такой ответ. Что ж, кажется, мы наконец-то подошли к вопросу, который беспокоил меня все эти две недели.
— Из родственных чувств? — иронично осведомился Адриан, прежде чем я успела придумать, как бы мне перевести разговор на бывшего советника его отца, спровоцировавшего начало Кровавой войны, и которому собрался мстить Арлион. — Ты с ума сошла?
— Арлион лишился сил! Он больше не архимаг и лично тебе вреда причинить уже не сможет! — В данном споре это был мой главный аргумент, который почему-то сейчас прозвучал на редкость неубедительно.
— Да когда его это останавливало?! — Архивампир раздраженно выдохнул, давая выход своей злости. Напряжение в комнате сгустилось, и у меня мелькнула неуместная мысль открыть окно, поскольку в спальне вдруг стало нечем дышать. — В прошлый раз он вообще был мертв, и тем не менее нашлись те, кто его воскресил! А в этот раз он просто найдет себе новых сторонников, и они будут выполнять за него всю грязную работу…
— Он не будет их искать, потому что помимо тебя есть всего один вампир, которого он хочет убить, он сам мне сказал! — выпалила я, не в силах больше молчать. — И, если быть откровенной, я считаю, что этот вампир заслужил смерть!
После небольшого молчания, когда Адриан удивленно смотрел на меня, он спросил:
— И кто же это?
— Лэ… Филипп Лэнгстон.
— Бывший советник? О, понимаю. — Я ждала вопросов, но вместо этого архивампир презрительно усмехнулся. — Лэнгстон в свое время приложил множество усилий, чтобы предотвратить Кровавую войну, а впоследствии — чтобы остановить Арлиона, и мой отец всегда считал его другом. Поэтому Арлион решил от него избавиться?
— Это Лэнгстон пытался предотвратить Кровавую войну?! — От изумления я забылась и невольно повысила голос. Перед глазами как наяву возникло бездыханное тело Исабелы и мертвые от горя лица Арлиона и Магнуса, и от этой картины мои руки затряслись. — Адриан, ты ничего о нем не знаешь! Сто лет назад именно Лэнгстон организовал заговор против твоего отца, он подталкивал обе страны к войне!
— Неужели? — саркастически спросил Адриан, и я поняла, что он мне не поверил. — Тогда какой резон Арлиону его убивать, если у них была одна цель? Один организует
