Факел в ночи

охранных постов, чтобы собрать достаточно сил для патрулирования Нура.

По приезде в оазис я обнаружила, что солдат и здесь катастрофически не хватает. При этом никто не знал, куда их отправили.

В общей сложности у меня набралось около тысячи человек, в основном наемники, и десяток масок, но этого было мало, чтобы обыскать стотысячный город. Все, что я могла сделать, это оцепить оазис так, чтобы ни одна повозка не могла проехать без обыска.

– Кровавый Сорокопут, – на лестнице, ведущей в гарнизон, появилась светловолосая голова Фариса, – мы взяли ее, она в камере.

Я подавила страх, спускаясь вместе с Фарисом по узкому пролету в подземелье. Когда мы в последний раз виделись с мамой Рилой, я была долговязой четырнадцатилетней девчонкой и еще не носила маску. Вместе с Элиасом я прожила две недели в племени Саиф, когда мы возвращались обратно в Блэклиф после пятого курса. И хотя я, как и все пятикурсники, шпионила для меченосцев, мама Рила всегда обращалась со мной по-доброму. И вот теперь я собираюсь отплатить ей допросом.

– Она пришла в лагерь Нура три часа назад, – сообщил Фарис. – Декс схватил ее на выходе. Пятикурсник, приставленный следить за ней, доложил, что она посетила за сегодня десять племен.

– Дай мне сведения об этих племенах, – приказала я Фарису. – Размеры, союзы, торговые маршруты – всё.

– Харпер сейчас разговаривает со шпионом-пятикурсником.

Харпер. Мне стало любопытно, что бы Элиас сделал с Северянином. Я представила, как он говорит: «Жуткий, точно девять кругов ада». Он тоже неразговорчивый. Я слышала в мыслях голос моего друга – его знакомый баритон, который будоражил и успокаивал меня одновременно. Оказаться бы здесь с тем Элиасом, охотясь на какого-нибудь шпиона-маринца или убийцу-варвара.

«Его зовут Витуриус, – напомнила я себе в тысячный раз. – И он – предатель».

В подземелье спиной к камере стоял Декс, стиснув челюсть. Поскольку Декс тоже жил с племенем Саиф, будучи пятикурсником, я была удивлена, что он так напряжен.

– Осторожнее с ней, – промолвил он еле слышно. – Она что-то замышляет.

Мама Рила сидела на жесткой койке, единственной в камере, словно на троне – спина прямая, подбородок вздернут. Длинные пальцы поддерживали над полом подол платья. Когда я вошла, она поднялась.

– Элен, любовь моя…

– Вы должны обращаться к командиру «Кровавый Сорокопут», сказительница, – сказал Декс тихо, красноречиво посмотрев на меня.

– Сказительница, – начала я, – вы знаете, где Элиас Витуриус?

Она осмотрела меня с ног до головы, не скрывая разочарования. Эта женщина дала мне травы, замедляющие цикл, чтобы хоть как-то облегчить жизнь в Блэклифе, потому что в такие дни она превращалась в сущий ад. Эта женщина пообещала, без намека на иронию, что в тот день, когда я выйду замуж, она заколет сотню коз в мою честь и сочинит про меня историю.

– Я слышала, что вы охотитесь на него, – ответила она. – И видела вашего шпиона, ребенка. Но я не верила.

– Ответьте на вопрос.

– Как ты можешь охотиться на мальчика, который был твоим лучшим другом всего несколько недель назад? Он твой друг, Эл… Кровавый Сорокопут. Твой защитник и брат.

– Он беглец и преступник. – Я завела руки за спину и сплела пальцы вместе, вращая кольцо Кровавого Сорокопута. – И он должен предстать перед правосудием, как и остальные преступники. Вы его прячете?

– Я – нет.

Я смотрела на нее в упор, не отводя взгляда, ноздри ее затрепетали, и она с раздражением вздохнула.

– Ты брала соль и воду с моего стола, Кровавый Сорокопут. – Руки ее, сжимавшие край койки, были напряжены. – Я бы не оскорбила тебя ложью.

– Но вы бы скрыли правду. Вот в чем разница.

– Даже если бы я прятала его, что бы вы сделали? Воевали бы со всем племенем Саиф? Вам бы пришлось убить всех до единого.

– Один человек не стоит целого племени.

– Но он стоит Империи? – Мама наклонилась вперед, косы упали на ее лицо. Темные глаза сверкали гневом. – Он стоит твоей свободы?

Как, черт возьми, ты узнала, что я променяла свою свободу на жизнь Элиаса? Эти слова чуть не сорвались с моих губ, но выучка заставила меня сдержаться. Слабый пытается заполнить тишину, а хорошо обученный маска использует ее в своих целях. Я скрестила руки, ожидая, что еще она скажет.

– Ты от многого отказалась ради Элиаса. – Мама Рила встала. Хоть и ниже меня на несколько дюймов, она как будто возвышалась над нами в своем гневе. – Почему бы мне не отказаться от жизни ради него? Он мой сын. На что ты можешь пожаловаться?

Только на четырнадцать лет преданной дружбы и разбитое сердце.

Но это не имело значения. Потому что в гневе мама Рила дала то, что мне надо. Откуда она могла знать, от чего я отказалась ради Элиаса? Даже если она слышала об Испытаниях, то все равно не могла знать, чем я пожертвовала ради него.

Если только он ей не рассказал.

И это означало, что они встречались.