Такие вот глубокомысленные вопросы. Кретинам отчего-то взбрело в голову, что Малкэй – бывший военный. По логике их затуманенных, выжженных дурью мозгов, военное прошлое делало Малкэя специалистом по всем войнам мира и всему его оружию. Малкэй несколько раз говорил кретинам, что никогда не служил ни в одном виде вооруженных сил и потому знает о самолетах не больше кретинов, но те не отставали с идиотскими вопросами и фантазиями насчет убитых.
Малкэй снова посмотрел на часы.
Когда груз прибудет на место, можно будет уехать, принять долгий холодный душ и смыть впечатления дня. Рядом зажужжало. Открылось окно, и наружу хлынул восхитительно холодный воздух.
– Эй, и где тот самолет? – выговорил Хавьер, невысокого роста, но отличавшийся особой доставучестью кретин, дальний родственник Папы Тио, великого босса на мексиканской стороне.
– Не здесь, – ответил Малкэй.
– Ну не гони, скажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю.
– Трудно определить, с чего начать.
– Что?
Малкэй отступил на шаг от джипа и потянулся так, что захрустели позвонки.
– Не беспокойся. Если что не так, мне пришлют сообщение.
Хавьер поразмышлял секунду, затем кивнул. Насколько представлял Малкэй, кретин, хотя и унаследовал крутые повадки босса, не имел и толики рассудка Папы Тио. К сожалению, Хавьер унаследовал также и внешность. Сочетание коренастости, жирной, в оспинах кожи и пухлых капризных губ делало его похожим на жабу, втиснутую в джинсы и футболку.
– Эй, да закрой окно, там же гребаная духовка! – подал голос Карлос, кретин номер два.
Насколько знал Малкэй, Карлос не был родственником босса, но, несомненно, стоял высоко в иерархии картеля, раз смог поехать за компанию с Хавьером.
– Я разговариваю! – огрызнулся тот. – Закрою, когда будет надо.
Малкэй отвернулся и посмотрел в пустое небо.
– Про какой самолет-то речь? Вроде этих надутых бомберов? О-о, то-то было бы круто, если на таких!
Малкэй не хотел отвечать, но про самолет случайно знал – описание включили в инструкции. К тому же чем дольше говоришь с Хавьером, тем дольше открыто окно, больше вытекает холодного воздуха и втекает горячего.
– «Бичкрафт».
– Что это?
– Наверное, старая модель, – пояснил Малкэй.
– Вроде мелкого реактивника?
– Думаю, он винтовой.
Хавьер выпятил губы, похожие на боксерскую перчатку, и покивал:
– Все равно – звучит круто. Когда мне пришлось перебираться, чапал через реку посреди ночи на задрипанном корыте.
– Но ведь перебрался?
– Ну, так, – подтвердил Хавьер.
– Это главное, – резюмировал, подаваясь вперед, Малкэй.
Над терриконом за дальней стороной аэропорта в небе появилось темное пятнышко.
– Не важно, как ты сумел, главное – ты здесь, – проговорил Малкэй.
Пятнышко потемнело и превратилось в колонну густого черного дыма. Издали донесся слабый отзвук сирен. Затем в кармане Малкэя зажужжал телефон.
6
Качнуло – и он проснулся. Разлепив веки, увидел низкий белый потолок, пакет с жидкостью, присоединенный к капельнице. Она напоминала свернувшуюся прозрачную змею, которая колыхалась в такт движению «скорой».
– Добро пожаловать в сознание! – Женщина-медик посветила в левый глаз.
Резкая боль. Он попытался заслониться рукой, но не смог даже двинуть ею. Посмотрел вниз, и сразу закружилась одурманенная химией голова. Толстые ремни из синего нейлона охватывали руки и тело, плотно прижимая к тележке.
– Это ради вашей безопасности, – как бы мимоходом заметила женщина.
Ясно. Ему ввели успокоительное, чтобы уложить на каталку и задвинуть в машину. Ремни гарантируют, что успокоительное не придется колоть снова.
Он ненавидел быть связанным и беспомощным. В памяти шевелилось что-то очень неприятное, болезненное, словно он когда-то уже был беспомощным и ни за что не хотел стать таким снова. Он сосредоточился на воспоминании, пытаясь выяснить его детали, но они упорно ускользали.
От тряски и запахов медицинской химии, заполнивших салон, стало дурно. Йод, сода, гидрохлорид налоксона, смешанные с потом, дымом и имитирующим кокос гадким синтетическим ароматизатором, вонь которого плывет из кабины водителя. Захотелось снова ощутить землю под ногами, ветер на лице. Освободиться, собраться с мыслями,
