Лилиенталь запомнил мои слова, но узнал об этом я почти через год.
Тем временем февраль подходил к концу, и однажды утром отец сразу после завтрака пригласил меня в свой кабинет.
– Только что пришла телеграмма о смерти старого Вильгельма, – сообщил он. – Что, по-твоему, станет делать Фридрих?
Быстро дедушка помер, в самом начале года, а Вилли, значит, сядет на трон где-то в начале июня, подумал я и ответил родителю:
– Ну, во-первых, он сразу запретит Маргарите даже думать о свадьбе с Ники, – начал я. – Затем постарается свести на нет наши предварительные договоренности о кредитах. После чего, возможно, попробует продавить увеличение таможенных тарифов на наш экспорт, но на это у него точно не хватит времени. Ему осталось месяца три. Может быть, три с половиной, но никак не больше четырех. Он уже и говорить-то толком не может, с людьми общается письменно. В общем, я считаю, что нам не надо делать никаких резких движений, даже если таковые начнет производить немецкая сторона.
– А ты представляешь, куда нас может завести такая политика, если болезнь Фридриха все же окажется не смертельной?
– Ну так и через четыре месяца что-то исправить будет еще не поздно, но это вряд ли. Не живут с такими диагнозами. Готов поставить свою долю аляскинского золота против одной десятой вашей доли, что еще до первого июля вам придется выражать Вильгельму соболезнования в связи с кончиной отца и поздравлять с восшествием на престол.
– Тоже мне игрок! Ладно, иди. Хоть это и не по-христиански, но я надеюсь, что ты окажешься прав.
Разумеется, так и получилось. История, хоть она и не очень точная наука, все-таки что-то дать может. Четвертого июня пришла весть о том, что Фридрих Третий скончался, поцарствовав, как ему и было положено, всего девяносто девять дней.
– Хоть мы с тобой пари и не заключали, – заметил мне отец, – но награду ты все равно заслужил. Мне удалось выдавить из Вышнеградского для тебя двести пятьдесят тысяч. Можешь тратить на что хочешь, хоть на подарки любовницам.
Я на мгновение подумал, что отец все знает про Марину, но быстро успокоился. Он, конечно, уверен, что у меня кто-то есть, и, в принципе, может даже предполагать, кто именно – не так уж много женщин регулярно появляются в Приорате. Однако для догадки, что его сын втрескался в Маришку без памяти и почти ничего с этим не может сделать, у него нет никаких оснований. И, значит, чтобы они так и не появились, дорогих подарков любимой дарить нельзя. Блин, ну что это за жизнь-то, а? Великий князь не может подарить своей милой даже какую-нибудь банальную хреновину с брильянтами. Так ведь она их у меня не возьмет, сама говорила! А что там еще олигархи дарят своим любовницам? Ага, кажется, появилась идея… блин, ну до чего же люди от любви глупеют! Такая идея должна была появиться сразу после первой встречи с Маришкой. Так, и еще одна мысль есть…
Днем я побеседовал с Михаилом и поручил ему срочно найти какую-нибудь певичку, артисточку или балеринку, согласную за небольшую плату или еще за что-нибудь изображать из себя мою официальную любовницу и, главное, не проболтаться о том, что она ее только изображает. Возраст – до сорока, внешние данные вообще не важны, лишь бы она не была настолько страшна, что в компании с ней будет просто неприлично появляться в обществе.
– В довольно непритязательном, – уточнил я.
Вечером была беседа с Маришкой, которую мне в конце концов удалось убедить кое-что от меня принять, а следующим утром я первым делом пригласил к себе начальника канцелярии и вопросил:
– Петр Маркелович, ну вот зачем вы живете так скромно? Нет чтоб воровать, как все порядочные люди!
– Во-первых, Александр, воруют не все, хоть и весьма многие. Во-вторых, я не хочу рисковать вашим доверием из-за каких-то денег. А в-третьих, что, уже пора начинать?
– Ваша понятливость всегда меня очень радовала. Да, пора. Какими суммами вы сможете оперировать?
– Зависит от условий задачи. Если требуется, чтобы вообще никто ничего не заметил, то десять, максимум пятнадцать тысяч в год. А если при вашем попустительстве, да еще подмазать кой-кого из министерских контролирующих, то раз в десять больше.
– Начинайте подмазывать. Денег на это дать?
– Ваше высочество, вы что, смеетесь?
– Нет, просто демонстрирую свою неграмотность в коррупционных схемах. Скоро на счет комитета должны прийти двести пятьдесят тысяч по неподотчетным статьям, и можете смело накладывать лапу примерно на четверть. С этих денег вы, во-первых, должны как-то повысить свое благосостояние, чтобы это стало заметно. А во-вторых, подарить яхту своей секретарше! С виду и по документам совсем недорогую, а реально – как минимум тысяч на сорок. Как ее купить и правильно оформить на таких условиях, сами разберетесь?
– Конечно. Как скоро это надо сделать?
– Если получится, то чтобы поплавать можно было еще в этом году, но если возникнут трудности, то можно подождать и до следующей весны. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?
– Да, один. Он, конечно, относится к делу, но не напрямую, и без его прояснения, в принципе, можно было бы обойтись. Но все же прошу разрешения его задать.
– Задавайте.
– Александр, ведь Марина с самого начала вашего знакомства отказывалась от любых ценных подарков и уж тем более от денег. Я знаю, что небольшая яхта – это ее мечта, но вам придется приложить немалые усилия, чтобы она согласилась ее принять. Так?
– Почти. Не придется, а пришлось приложить, в остальном все верно. Но ведь только этим ваш вопрос не ограничивается?
– Вы правы. Признаюсь, я поначалу несколько преувеличил ее целеустремленность и циничность, эти стороны характера, хоть и наличествуют, главной роли не играют.
