– Охота, моя дорогая, это поиск преступников. А у нас сейчас крупный лов – ищут поджигателя.
Атос указал за окно, и Кристофер кивнул.
– Проклятый «любитель погорячее» спалил уже шесть зданий за шесть дней. Неуловимый, как сам Войя. И главное, запаливает всё сплошь приюты, библиотеку, монастырь, церковь, школу. Как будто какой-то больной ублюдок решил изнасиловать разом все общественные устои. – Старик вздохнул.
Мы поужинали в молчании сваренными в молоке овощами и поднялись на второй этаж.
– Спокойной ночи. – Атос произнес эти слова как-то неловко. И до меня только дошло, что он заказал две разные комнаты, хотя это было дороже, чем одна. Все время, что мы были в путешествии, мы просто желали друг другу спокойной ночи, и каждый отворачивался от затухающего костра. Но город и общество диктуют иные правила поведения.
В горах мы были друзьями и приятелями, напарниками в битве, учителем и ученицей. Но в Штольце мы внезапно превратились просто в молодого парня и девушку, которым аморально спать в одной комнате.
Вся эта правда обрушилась на меня, как холодный душ. Я пробормотала что-то невнятное и ушла в свою комнату. Спать на кровати я почему-то не могла. Устроилась на полу и представила, что я снова под открытым небом.
#Бусина десятая
Погода продолжала портиться, и с утра зарядил мерзостный дождь, больше похожий на мокрую пыль. Мне хотелось подышать воздухом, Атос же не пожелал мокнуть, поэтому остался в гостинице, и я отправилась на прогулку одна. Правда, у меня был свой интерес: мне хотелось послушать, что говорят в городе о пожарах. Если я всерьез намерена заработать на броню, мне требовалось пойти туда, где всегда кипит жизнь – вне зависимости от дождей и пожаров, – на базар.
Торговая площадь Штольца была на удивление маленькой для такого города. Народу в утренний час было немного. Ночью шел ливень, да и сейчас дождь образовывал лужицы, собиравшиеся в углублениях между камней мостовой. Рыночники, расхваливающие свой товар, то и дело вступали ногами в эти водные ямы, окатывая покупателей брызгами.
Разнообразием товаров Штольц похвастаться не мог. Большую часть лотков и стеллажей занимали металлические изделия. Оружие, броня, украшения, посуда, даже детские игрушки. Безусловно, я нигде раньше не видела такой искусной гравировки, точеных линий сабель, красивого цвета выплавки, но каких-либо продуктов, простой еды я что-то на лотках не заметила. Вспоминая южные рынки, я ожидала увидеть мешки с пряностями и связками трав-приправ, огромные прилавки с мясом и птицей, молочные бидоны, свежую выпечку, распространяющую такой аромат, что текли слюнки. Но все это оставалось в воспоминаниях. Наконец я набрела на пару лоточников, что продавали муку и крупы, еще двое – живых поросят. И все. «Где же, Войя побери, жители Штольца берут еду?» – мелькнула у меня мысль.
Однако целью моего визита было не желание купить пропитание, а слухи. И в этом мне повезло. Посреди базара стоял глашатай, с выражением смертной скуки читавший с промокшего листа последние новости. По традициям Королевства статус городского глашатая был довольно престижным – нужно было собирать новости у путешественников и чужестранцев, узнавать самые интересные сплетни, обмениваться голубиной почтой с соседними городами. Обычно глашатаи не состояли на особой службе, их кормил, как мог, город, ведь такие люди все равно ему нужны.
«Сплетни – это хлеб для голодных до новостей барышень», – говорил когда-то давно человек, звавший себя моим отцом.
Перед глашатаем Штольца лежала помятая шляпа, и несмотря на то, что утро лишь началось, а народу на площади было совсем немного, кто-то подбросил городским «ушам» пару оллов. Однако заработок, видимо, не радовал глашатая, его голос звучал как из глубокого колодца, а взгляд смотрел сквозь толпу неприветливо, если не злобно.
– …по пожарам это все. Если будут еще известия, я выйду днем, господа.
Я мысленно выругалась. Те известия, которые были важны для меня, глашатай уже отчитал. Ну что ж, он скоро закончит выступление, и надо надеяться, мне удастся узнать у него о пожарах.
– Новости с побережья: в Ларосс прибыла партия тончайшей шерсти с Симма. Качество высокое, так же, как и цена. На мой взгляд, она даже завышена – за три оборота они дерут по сотне оллов. Западные вести: в Кармаке открыт набор на обучение офицерского состава для личной гвардии Совета мудрецов. В течение трех месяцев они ждут юношей от двенадцати до двадцати лет, крепкого телосложения, с покорным нравом и интересом к военной службе.
Толстушка, покупавшая муку, при этих словах встрепенулась, однако глашатай ее осадил:
– Нет, Марта. Роббина не возьмут, он слишком толст для Кармака. Новости с юга: по последним вестям у Переправы Черной гончей произошла самая кровопролитная за последние годы битва. Число убитых идет на тысячи.
Мне показалось, что подо мной пошатнулась мостовая. Битва на юге. Легионы! Однако жители Штольца словно и не слышали этой новости и продолжили заниматься своими делами. Лишь одна я стояла пораженная количеством убитых – тысячи человек. Северяне совсем забыли, что такое война, их не интересовали междоусобицы южных князей. Им было плевать, кто будет править страной, пока те проливали кровь легионов на юге.
– Как я слышал, столкнулись четыре претендента на престол. Кто это был точно, скажу через неделю. Если только и мой дом не спалят. – По толпе прокатились мрачные смешки. – Наибольший урон понес один из шести участвующих легионов. Оказался зажат между рекой и тремя противниками: этих глупых солдат попросту либо резали, либо топили.
У меня начали подрагивать пальцы – верный признак приступа ярости. Где-то там гибли люди, а этот дурак насмехался над ними. Там могла быть и Роза. Кто знает, сколько моих друзей могло погибнуть у Переправы Черной гончей?
– В общем-то пока все. И я и вправду рекомендую съездить за шерстью в Ларосс. – Глашатай начал собирать деньги из своей шляпы, а я подошла к нему, не решаясь задать вопрос. Все мысли о поджогах вылетели из головы. Мне хотелось узнать лишь об Алой Розе. Участвовала ли она в той битве, скольких потеряли, и как получилось, что битва
