– Может быть, совет? Тебя тревожит что-то.
– Слишком многое. – Я замолчала. В голове проносились картины: люди-монстры, собирающие железо по всей стране, ключ с изломанной спиралью, магическая башня, что ждала меня впереди. – У меня необычные кошмары в последнее время. К обычным я уже привыкла, но новые… Ты могла бы мне погадать?
Старуха жестом показала, чтобы я приблизилась, и, когда я присела рядом, положила руку на лоб. Мне пришлось наклонить голову, и я разглядела, что каждый слой ее пестрого одеяния сделан с большим мастерством и любовью. Например, кант одной из юбок был расшит журавлями, причем яркой, не характерной для этих птиц оранжевой окраски. Журавли крыльями сплетали узор, словно кружились в танце, как и дети Мама-Ока.
Старуха между тем произнесла пару слов и отдернула руку. По ее ладони текла кровь. Я схватилась за лоб, испугавшись, что это моя кровь и ока поранила меня чем-то. Но лоб был сухой. Сама гадалка заметно погрустнела.
– Дитя. Тьма впереди тебя, позади тебя и внутри. Я не буду раскрывать тебе увиденное, ибо твое будущее сейчас покоится в темной бездне.
– Звучит не очень утешительно, – заметила я, все еще проверяя лоб. – Но, если говорить честно, больше похоже на бред. Я ничего не поняла.
– Лис, ты бежишь по жизни, соревнуясь в скорости с ветром. Пока ты бежишь – ты жива. Но стоит тебе остановиться, как ветер догонит тебя, и смерть догонит тоже. Ты должна быстро принимать решения… и выбор… да, делать выбор всегда так тяжело.
Ока вытерла кровоточащую ладонь о юбку.
– Вы идете в про?клятое место, где встретите жестокость и зло. Но башня будет лишь прелюдией к тому, что ждет вас впереди. Чтобы жить – ты должна будешь сделать тяжелый выбор, и сделать его быстро. Смерть догонит тебя в розовом саду и дыхнет тебе в лицо своим смрадом.
– Я все еще ничего не понимаю. Но, кажется, посещение башни я переживу. – Гадание перестало быть развлечением. Слова Мама-Ока были непонятны и тревожили меня, хотя могли быть всего лишь бредом окуренной дымом костра старухи.
– Башня станет началом. – Ока вдруг легонько хлопнула меня по лбу, и перед глазами пролетела череда картинок: мой старый лисий шлем, сияющая сабля в чьих-то тонких пальцах, огромная туча, наползающая на город, тени, бегущие в красном тумане, и стук чьего-то сердца, бьющегося в унисон с моим.
– Впечатляет, – заметила я, встряхнув головой, чтобы прогнать видения. – Вы что-то в костер подсыпаете, чтобы у людей, говорящих с вами, были видения?
– Ты не веришь, как и твой друг. Но скоро вам придется поверить. Правда, поздно будет. – Старуха вздохнула. – Иди, дитя, передай Извель, что Атосу пригодятся узоры духов, а тебе она обязана жизнью – поэтому пусть пожертвует свою самую большую ценность. Этот подарок тебе должны вковать в броню.
– Я думала, ее самая большая ценность Ким. Сложно мне будет носить его вместе с броней.
– Мальчик не принадлежит ей, – покачала головой старуха. – Она поймет мои слова. Иди.
Я почти сошла с помоста, но все-таки обернулась. Старуха кивнула, разрешая задать вопрос.
– Вы говорите, что впереди тьма и смерть. Что будет тяжело. Неужели там нет ничего хорошего?
Старая ока подперла ладонью подбородок и уставилась в пламя огромного костра:
– Я видела свет впереди. Но этот свет не принадлежит миру живых, Лис. Это свет мертвых. Он согреет тебя, он сделает тебя счастливой, а потом исчезнет во тьме, которая окружает тебя.
Меня внезапно охватило отчаянье, несмотря на то, что я ни на секунду не поверила во все эти предсказания:
– Так что же мне делать? Просто не идти к башне?
– Ты уже не можешь не идти. – Мама-Ока покачала седой головой. – Ты можешь только бежать вперед, наперегонки с ветром и смертью. И делать выбор в одно мгновение, как ты это делала всегда. Ты откроешь два ларца из трех…
Последние слова я услышала лишь краем уха. Во мне клокотала ярость, и я быстрым шагом направилась к своим товарищам. Вспоминая предсказания Мама-Ока позже, я даже не могла с уверенностью сказать, говорила ли она про ларцы. Это вполне могла быть другая мистическая чушь про несчастья, ожидающие меня впереди.
Когда я дошла до костра, около которого сидели Атос, Извель и Ким, буря внутри немного поутихла. Мне уже хотелось не метать молнии, а обратить все в шутку.
– Атос, мне предсказали, что все будет плохо. Мы все умрем, или что-то вроде этого.
– А она не предложила купить тебе пару сушеных лягушек, чтобы избежать напастей? – Слова Атоса, как теплое молоко, разлились в моем беспокойном разуме. Ну кто вообще верит в такую чушь? Просто забыть и выкинуть из головы. Вокруг не было смерти, наоборот – такое море жизни, что немудрено и захлебнуться.
– Мама-Ока стара и тэряет хватку, – призналась Извель, наливая в мисочку какое-то варево из горшка на костре. По запаху это было не только съедобно, но и вкусно. – Она можэт наговорить тэбе такого, что нэ заснешь. Но Мама обычно хорошо чувствуэт людей и с этим не ошибается. Знаэшь, что она сказала, когда ты шла к помосту? «Вот идет сильнэйшая из вас». Поэтому Атос и надулся…
– Вовсе нет. – Атос сверкнул глазами из-под челки. – Просто это глупо. Силы в Лис на комариный укус.
– А она и нэ о той силе говорила…
Чтобы прервать начинающийся спор, я примирительно подняла ладони:
– Да забудьте вы. Мама-Ока просила передать две вещи. Что-то про душевные узоры для Атоса…
– Узоры духов, – мягко поправила Извель.
– Да-да, именно про них. – Затем я на миг задумалась, а не промолчать ли о второй просьбе. Но ведь вредная старуха все равно расскажет Извель. Поэтому я нехотя продолжила: – И еще она хотела, чтобы ты отдала свою самую большую ценность, чтобы ее вковали в броню. Но даже и не думай, мне это не нужно! Броня сама по себе
