сбываться.
– Выбор, – прошептала я. – Выбор. Собственно, он прост. Остаться здесь и умереть, либо бежать. Но от чего мне придется отказаться?
Сердце болезненно сжалось. Я могла забрать с собой все, что захочу, но кое-что мне придется оставить в лагере.
Я не смогу убедить его или увести силой. У меня не хватит притворства разжалобить его. Это то, что я должна буду тут оставить –
Подойдя к костру, я оценила, какой затравленный вид при моем приближении изобразила Алайла, – я даже не сомневалась, что она уже рассказала свою версию событий.
– На пять минут, Атос. Больше я тебя не задержу. – Я и вправду не могла потратить больше. Во мне росло чувство паники, которое зрело по мере того, как Крамер приближался к лагерю. Атос с неохотой поднялся, но перед уходом так нежно потрепал Алайлу по щеке, что мне захотелось сбежать прямо сейчас. Мы отошли под мокрые вербы, где маленькие птички продолжали щебетать.
– Ты сказал, что попытаешься мне поверить. Если ты не врал – сделай это сейчас. Как только вернется Крамер, здесь начнется бойня – и скорее всего выживет только Алайла. Если ей повезет, она станет Поглощающей…
Я замолчала, не видела смысла говорить что-либо далее. Все читалось в его взгляде: нежность, жалость, грусть, но ни капли веры. Я сделала свой выбор, хотя он и рвал мне сердце:
– Я должна уехать.
– Ты права. Это единственный выход. – Он на секунду прикрыл глаза ладонями, как будто собирался плакать. Впрочем, это было лишь иллюзией, когда он отнял руки, я увидела, что глаза у него красные и воспаленные, но не от слез. Похоже, он просто устал. – Лис, когда я решил учить тебя после того, как узнал, что ты девушка, мне казалось, что я смогу сделать тебя лучше. Но с каждой тренировкой, с каждым ударом, проклятье, Лис, ты не становилась лучше – ты становилась мной. Сильной, смелой, ловкой – да. Но вместе с тем жестокой, беспощадной, грубой и потерявшей ту нежность, за которую я тебя ценил. Я хотел сделать тебя лучше, но я испортил тебя. В тебе сейчас так мало от той славной девочки в лисьем шлеме. Ты должна снова стать собой, а не пародией на меня. И для этого ты должна уехать.
Минуты утекали, я всем своим существом чувствовала, что смерть стала еще ближе. Но я не могла прервать Атоса. То, что он говорил, сильно ранило, но вместе с болью приходил покой.
– Я бы не хотела вот так прощаться, – наконец глухо произнесла я.
– Лис, я люблю тебя. Но Алайлу я люблю сильнее. – Это признание совсем выбило почву у меня из-под ног. Я знала, о чем он говорит, и знала, какая большая разница между его чувствами ко мне и к ведьме с ключом. Но это признание все равно много для меня значило. Особенно сейчас, когда я убегала и оставляла его здесь – в розовом саду, где должен был начаться ад.
Я порылась в сумке и достала ржавую цепочку.
– О боги. – Он был и вправду удивлен. – Я думал, ты потеряла этот кулон в башне.
Я и вправду долго не могла найти руки Далии, которые так неосмотрительно кинула в проклятого копейщика. Тогда талисман лишь на секунду отвлек его и не проявил своей магической силы, но ничего другого у меня не было.
Я поднялась на цыпочки и надела цепочку через кудлатую голову Атоса на его мощную шею.
– Пусть он хранит тебя, Атос. – Затем я порывисто, по-сестрински, поцеловала его в уголок губ, на мгновение услышав удары его сердца. Наши ритмы не совпадали, его заполняли пустоту, пока мое сердце молчало, а мое – ударяло в тот миг, когда замирало его.
А затем я развернулась и пошла прочь от лагеря. Не оглядываясь и стараясь не сорваться на бег. Я знала: стоит мне оглянуться и увидеть Атоса с опущенной головой, и я не решусь его бросить здесь. С другой стороны, позволить себе бежать я тоже не могла – паника накатывала волнами. Мне казалось, что я слышу шаги Крамера, вижу, как он подходит к лагерю.
Лишь только когда из звуков осталось лишь пение птиц да звук капель, падающих с верб, я побежала. В тот же миг ужас начал заполнять пространство вокруг, и не одна я чувствовала приближение чего-то страшного. Пение птиц превратилось в истеричную перепалку.
Я несколько раз поскользнулась на грязи и упала. Затем бежала еще и еще. Наверное, я не пробежала и пары километров, когда ад разверзся. Словно биение огромного сердца, из лагеря легионеров один за другим три мощных удара накрыли мир вокруг.
Первая волна лишила окружающий мир звуков. Она пролетела над вербами легким порывом затхлого воздуха, и мир погрузился в абсолютную тишину. Я видела, как птицы недоуменно открывают клювы, но у них не выходило ни ноты. Я крикнула, но голос мой поглотила тишина. Мне ничего не оставалось, как продолжать бежать.
Вторая волна была сильнее – словно мощный удар в спину, она опрокинула меня, как бумажную куклу, и протащила пару метров по грязной дороге. Вторая волна убила все цвета вокруг меня. Мир стал серым и тусклым. Я впервые за время бега обернулась. Ноги отказались слушаться, и я просто сидела и смотрела на место рождения этих чудовищных потоков страшных волн.
Третью волну я заметила издали. Как покрывало, сшитое из ничего, она накрывала один за другим деревья, кочки, землю, поглощая все и стирая каждую пылинку. Маленькие птички вокруг меня начали валиться с верб. Еще не касаясь земли, в полете, они умирали. Хотя я и не слышала, мне казалось, что останавливались их маленькие сердечки. Птицы все падали и падали, и вскоре вся земля была усеяна их маленькими тельцами.
Волна была далеко, но с резким треском на груди у меня лопнула зеленая бусина. Одна жизнь. Вторая, третья… Волна приближалась, но я не могла встать. Я смотрела на нее
