– Это далеко не первое свидетельство войны, Лис, – произнес маг слегка насмешливо. В такие минуты я не сомневалась, что ненавижу его. – Возле Янтарного перешейка мы видели братскую могилу, в Тополисе грузили ткань, предназначенную для военных палаток. В деревне, где живет твой друг-кузнец, стоял постоем полк солдат. А после Заячьей пади почти на каждом километре стояли «красные столбы». Отметки легионов о нейтральной земле, где бои не ведутся.
Я ошарашенно посмотрела на мага:
– Как я могла не заметить всего этого?
– Может, ты была слишком занята разгадыванием нашей с Аэле тайны или слишком погружена в мысли о природе чудовищ? В любом случае, жизнь не стоит на месте, и, думаешь ты о ней или нет, война в Королевстве будет продолжаться.
Мастос и Аэле уже ушли вперед и не слышали всех этих слов, я же раздраженно поправила перевязь:
– Возможно, я и потеряла бдительность, но это оттого, что приходится думать о слишком многом. Коронация, монстры, Поглощающие, война – все это связано!
– Я поражаюсь тебе, вроде бы взрослая девочка, а все еще веришь в то, что все в этом мире взаимосвязано, и у каждого события есть причина и следствие. Монстры никак не связаны с Поглощающими, я это уже говорил. А война не связана с монстрами. То, что все эти события происходят вокруг тебя, еще не значит, что ты некое связующее звено. Просто еще одна песчинка в океане истории.
– Может быть, тогда господин Всезнайка объяснит мне, почему все это свалилось на Королевство одновременно?
Я насупилась, а маг задумчиво поглядел вслед нашим удаляющимся компаньонам.
– Может быть, потому, что, как говорят в Тилле: «Беда, как скандальная баба, всегда приводит с собой лучших подруг». Лис, тебе надо дочитать книгу. – Слэйто произнес это так настойчиво, что я невольно нащупала кожаный переплет томика в дорожном мешке. – Тогда тебе многое станет понятнее и ты не будешь путать мягкое с мокрым.
Мы устроились на ночлег в сухой ложбине, полной добротного валежника и маленьких песчаных барсучков. Что до разведения костра, я взвесила все за и против и пришла к выводу, что не стоит привлекать излишнее внимание. Кто знает, сколько еще солдат бродит по округе. Не все из них могут быть вымотаны и ранены. Однако когда вдалеке завыли волки, а шерсть на загривке Пушка вздыбилась, я изменила свое мнение.
Мастос, видимо, бодрился лишь для виду, целый день на ногах вымотал старика, и он почти сразу заснул у потрескивающего костра. Я пыталась разговорить Аэле, но безуспешно: наша птичка словно отрешилась от окружающего мира. Она отвечала односложно или вовсе пропускала вопросы мимо ушей. Отблески огня плясали на ее маленьком лице, и я с ужасом обнаружила, что девочка снова выглядит гораздо старше: без привычного румянца, осунувшаяся и сосредоточенная. Пришлось выведывать, что с ней происходит, у ее жениха.
– Что с Аэле? – тихим голосом обратилась я к магу.
– А что с ней? – отозвался Слэйто, который поджаривал нанизанный кусками на симмскую саблю хлеб.
– Ты разве не видишь? Она выглядит… старой. И усталой. Сама на себя не похожа.
– Может, ты просто не приглядывалась к ней раньше? Наше путешествие подходит к концу, и мы все сбрасываем свои маски.
– И какие же маски сбросили мы с тобой?
– Я сбросил маску простачка и таинственного незнакомца. Ты знаешь, что я Сияющий…
Я резко обернулась к Аэле, но та пребывала в мире своих грез и не слышала слов мага.
– А ты наконец перестала притворяться женщиной, повидавшей жизнь, искушенной в грехах, которая настрадалась так, что не позволяет себе испытывать никаких эмоций.
Я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Ах, вот как, значит, я выгляжу со стороны: как полная гордыни и жалости к себе притворщица?
– Ты не выглядишь так, Лис. – Слэйто взглянул мне в лицо. – Нет, я не читаю мысли, просто ты слишком громко думаешь. Ты не выглядишь так, ты просто думаешь о себе так. Заставила себя думать о глупости вроде того, что близость с людьми приносит боль или что, чувствуя ответственность за кого-то, ты становишься слабой. Даже наверняка придумала для этого какую-то глупую метафору.
– Пустая скорлупа грецкого ореха, – еле слышно прошептала я. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.
– Ну да. А на самом деле все, что отделяет тебя от человеческой жизни, – ты сама. Никакая трагедия прошлого не заставляет тебя наказывать себя. Раз за разом только собственное чувство вины, Лис, макает тебя головой в это болото. А там удобно, правда? Можно относиться к людям, как к вещам, и не переживать из-за пустяков. Жить без чувств намного удобнее, в этом и есть скрытый эгоизм. Поверь, я знаю, о чем говорю. А, черт!
Кусок хлеба свалился с его сабли в костер; взметнувшиеся искры улетели в темнеющее небо.
– Ты не знаешь меня настоящую, – возразила я, но мои слова прозвучали настолько жалко, что я и сама была готова это признать.
– А мне кажется, что знаю. – Маг даже не смотрел в мою сторону, сосредоточенно пытаясь саблей достать из огня уже обуглившийся хлеб. – Ты слишком много думаешь о своем умении махать мечом и уме, но ты добрая и чуткая. Чересчур высокомерная, но очень жертвенная. Любишь изображать ледяную глыбу, но я не знал никого, кто мог бы любить так же страстно, как ты.
Я стиснула челюсти:
– Ты не знаешь, как я могу любить, Слэйто. Что ты вообще возомнил о себе? Одна безрассудная близость не сделала нас возлюбленными.
– Я вовсе не о себе говорю, – вздохнул Слэйто. – А о твоей любви к жизни. Ты любишь ее так отчаянно, и я начинаю думать, что это у вас взаимно. Ложись спать, Лис, завтра тяжелый день.
