страшилка, имевшая много имен.
– Ведьма… – едва смог выдавить Юрган, чувствуя, как в груди тревожно забилось сердце, – наследница Проклятых и предвестница беды.
Юрган мог перечислять еще много титулов стоявшей перед ним старухи, но наткнувшись на горевший нетерпением взгляд больших выцветших от старости глаз, запнулся на полуслове. Кого-кого, а вот ее злить стоит в последнюю очередь, а желательно броситься сейчас глубоко в лес и наплевать, что будет дальше. Лишь бы не смотреть в эти глазища, когда она начнет говорить слова, от которых тело будет корежить, как листок на огне свечи, лишь бы не слышать звуков, взрывающих сознание разрушающим смыслом. Прочь!
Но в глазах ведьмы он уже видел ответ: никуда они не денутся. С момента их встречи судьбы всех троих сплелись узлом, развязаться который мог только в двух случаях: или все идет, как должно быть, или смерть кого-то из троих ослабит узелок, и он распадется сам собой.
– Ну что же ты, смельчак, примолк…
Мозолистая и сухая ладонь впилась в нижнюю руку неожиданно мощным захватом. Несколько невесомых касаний по руке, груди, и возвышающийся на добрую треть мальчишка со стоном свалился на колени.
Бесцеремонно взяв мальчишку за подбородок, старуха впилась взглядом в широко распахнутые глаза квадрика.
– Хлева свиноматок, – продирающийся сквозь боль взгляд бесцеремонно вторгался в сознание презрением и горечью, – четвертое поколение рожденных с клеймом рабов. Выкормыш проклятого эмбирика, твое тело сочится готовым вырваться наружу соком, скоро ты превратишься в дойную корову. Уже… уже скоро твое тело начнет выдавать ценный удой, а душа будет гнить вместе с телом на конвейерах таких же рабов только с поводком подлиннее…
Запнувшись на полуслове, старуха вздрогнула всем телом. Словно получив увесистую оплеуху, справилась и, жестко обхватив голову мальчишки двумя руками, едва не оторвала тому голову. Вглядываясь в глаза квадрика, где туман будущего проступил неожиданными картинами далеких событий, ведьма с каждой минутой все больше походила на встревоженную лесную сову. Бессвязные незнакомые слова, булькающие звуки перемешивались со вздохами и охами.
Едва дышащий от страха Юрган чувствовал, как голова, в последнее время и так все чаще и чаще превращавшаяся в готовую лопнуть ягоду, сейчас укутывалась пеленой знакомого приступа трясучки. И как только ведьма замотала ею во все стороны, силы оставили тело, и он обвалился безвольной куклой.
– Сколько ему лет?! – опешившая старуха уперла в застывшего деревом аудика требовательный взор. – Я спрашиваю, сколько ему лет?! ОТВЕЧАТЬ!
Эмоциональный заряд встряхнул аудика. Не сводя с тяжело дышавшей ведьмы затравленного взгляда, Деми проблеяла:
– Он, он старший… У него шесть полных сезонов ураганов.
– Проклятье, значит, инкубационный период уже закончился. Когда вживление дозаторов? – Видя непонимание в глазах младшей, старуха закатила глаза к небу. – Проклятье Вещего, когда у вас Посвящение?
– Завтра вечером…
– Бездна слепоты, как рано. Проклятье, надо что-то думать… Думать. Думать! Нельзя его выпускать из леса. Нужен как минимум еще год до первой пункции! Даже два, чтобы не вызвать подозрений… Но как… Как?!
Мечась над распростертым телом в нервном кружении, старуха теребила сухими пальцами полы свободного балахона. Царившие на поляне звуки придали ведьме сходство с ожившим смерчем, поднявшим ворох прошлогодних листьев, а шорох балахона выдал секрет бесшумного передвижения по лесу.
Деми боялась пошевелиться. Она видела живую страшилку. Та, о которой даже боялись говорить старшие матери. И сейчас перед ней кружит живая Проклятая!
Теперь становилось понятно, как они могли появляться и исчезать буквально на глазах. Как они могли уводить девочек в темноту ночи буквально из-под носа старших матерей, прямо из центра контейнерного поселка.
Но больше страха Деми боялась пророчеств, горячего шепота, предсказывавшего судьбу каждому встречному. Как потом пересказывали несчастные, в них было много непонятного и страшного, ведь все их предсказания заканчивались смертью. У кого-то быстрой, у кого-то далекой, но чаще всего звучали предсказания мук и страданий. И это пугало, заставляло детей плакать.
И с тех дней в глазах насильно узнавших свою судьбу царила боль и тоска, ведь дальше их ждал только мрак. И единственной надеждой что-либо изменить были рассказы ведьмы о скором приходе Вещего. Того, кто сможет всё изменить. Шли годы, предсказания ведьмы становились все зловещее, а легенда обрастала все новыми и новыми подробностями.
– Зачем ты делаешь нам больно? – набравшись смелости, Деми выдавила из себя дрожащие слова. – Мы же не делали ничего плохого. Просто хотели посмотреть булыжник!
– Булыжник? – замирая на месте, старуха растерянно посмотрела на аудика. Осененная догадкой, забормотала: – Булыжник, булыжник… это сможет сработать. Какая умничка, потом посмотрю и твою родовую линию. А пока стой, замри и никуда не уходи.
Метнувшись к памятнику черной тенью, ведьма растворилась в зарослях. Спустя томительные минуты ожидания старуха вернулась с увесистым грузом. Бросив обломок черного камня, заставила Деми присесть, разложив перед той кучу листьев с кореньями.
– Слушать внимательно. Не перебивать. У твоего друга великая судьба, но ее нужно подправить. И сейчас пришла пора тебе отплатить за всю оказанную помощь. И если сейчас не поможешь, то вскоре умрешь, – вглядываясь в глаза девчонки, у которой зубы вдруг застучали звонче щебета птиц, голос ведьмы стал проникать внутрь души холодными щупальцами. – Ведь это он тебе помогает получать еду, он тебя защищает от ночных веселий? А как ты думаешь, когда его не станет, остальные простят тебе такую
