весам подтащили десяток мешков с солью. Отдельно на крыльце гостевого дома выложили металлические товары – ножи с ручками и без, топоры без топорищ, наконечники для рогатин, крюки и другой скобяной товар. Железными оказались только ножи, все остальные товары были, к удивлению, медными и бронзовыми, даже топоры. Да, прикинул Белов, торговля здесь, как при социализме, понятно, почему никто не боится грабителей. А вот и первые покупатели – подходили мужички, иногда с жёнами и дочерьми, сразу к Окуню, который после короткого разговора выносил из гостевого дома товар и менял его на меховые шкурки. Торга, как такового, не было, видимо, товар был заранее заказан и цена обговорена. Только иногда купец не брал предложенные шкурки, что, впрочем, не смущало покупателей, которые тут же доставали из мешка другую шкурку. Обычная деревенская торговля, как и через тысячи лет. Белов не спешил принять участие в торге, устроился неподалёку на пеньке и наблюдал.
Ближе к восьми часам утра, когда солнце поднялось достаточно высоко и тени на торговой площади уже не было, высохла вся роса, стали подходить нарядно одетые семьи. Наступил апогей торговли, самая интересная её часть. Глава семьи с женой и детьми подходил к товарам, выложенным на крыльце, и степенно прохаживался вдоль, изредка рассматривая товары, прикидывая их по размеру и обсуждая достоинство товаров с домочадцами. Окунь не вмешивался в это, у него образовалась очередь к весам, где бойко развешивалась соль. Цена соли была фиксирована, и разногласий между покупателями и торговцем не возникало. Но вот выселковские семейства достаточно выгулялись, показали себя и свою нарядную одежду, часть из которой наверняка была сшита для этого торга, соседям, и наступило время настоящей торговли. Тут уже участвовали все подручные Окуня, даже часть караульных поднялись из лодок и приняли участие в красочном представлении. Происходил классический торг – обе стороны расхваливали свой товар и принижали достоинства товара оппонента. Подходили по три-четыре раза. Выселковские угрожали дождаться других торговцев, окуневские намекали, что другие могут и не приехать, а если приедут – не привезут такого товара.
Белов просто наслаждался этим представлением, схватывая на лету новые обороты речи и сравнения. Пока ни одной монеты в руках торгующихся он не заметил. Единственным средством оплаты товаров была пушнина. От огромных медвежьих шкур до маленьких беличьих, собольих и горностаевых. Зато среди скобяного товара, привезённого Окунем, Белов разглядел большие пластины прозрачного материала, подошёл поближе и удостоверился – слюда. Размеры слюдяных пластин были достаточно большими – до семидесяти-восьмидесяти сантиметров в диаметре. Почти все они были круглыми или овальными. Ещё Окунь вынес и разложил на куске тёмной ткани серебряные украшения. Украшения были сработаны достаточно профессионально, хорошо отполированы. Среди них Белов заметил три маленьких медных зеркальца. Местные девицы, видимо, хорошо знали цену этим зеркальцам и даже не пытались прицениться. Сколько он не ждал, цену никто не спросил. Пришлось поинтересоваться самому. Окунь только улыбнулся и предложил показать свой товар, мол, сторгуемся.
Постепенно торг начал затихать, и Белов озаботился своими покупками. Отозвав купца в сторону, он выложил перед ним почти весь свой товар – бисер, ножик, пластмассовую лодочку, пару носовых платков, батарейки. Окунь сразу отодвинул ножик в сторону, у самого таких много, равнодушно потрогал бисер, но заинтересовался лодочкой и батарейками. Предложил – полпуда соли за всё. Белов быстро ответил: восемь пудов без ножа и платков. И начался торг. Торговались оба вполголоса, спокойно, но вдумчиво и аккуратно перечисляя недостатки и достоинства товаров, не опускаясь до взаимных оскорблений. Спокойный изначально Окунь, послушав доводы и предложения оппонента, заметно изменил своё отношение к нему на более уважительное и занялся торгом пристальней. В результате Белов после пятнадцатиминутных переговоров согласился на два с половиной пуда соли, всё равно надо будет почаще приезжать в Выселки, да и выше по течению придётся добраться, а купленной соли вполне хватало на год, если не больше.
Ударив по рукам, Белов пошёл отвешивать соль и перетаскивать сразу в лодку. Окунь тоже дал команду собираться и следил за погрузкой остатков товара и приобретённых шкурок в свои посудины, так называемые расшивы. Наблюдая за поведением купца, Белов убедился, что торговец не жулик и в его поведении нет патологической жадности. Опыт общения с преступниками у бывшего оперуполномоченного уголовного розыска был более чем достаточный, и он выработал интуитивную оценку людей в смысле их надёжности и порядочности. Решив довериться Окуню, Белов отозвал его в сторону и показал маленькое зеркальце. Увидев на лице опытного торговца удивление, которое как ни пытался, тот не смог скрыть, он тихо попросил за товар четыре гривны, добавив, что сможет достать ещё такие. Мастер, который их делал, погиб, но небольшой запас остался. Больше никто такие зеркала делать не умеет.
К чести купца, опомнился он быстро и сразу стал торговаться. Вот в этой торговле Белов практически не шёл на уступки. А в конце, когда заинтересованный купец почти взмолился, со словами: «Да у меня нет такой суммы на руках!», путешественник отыграл назад, предложив:
– Я согласен на одну гривну, но после продажи отдашь половину прибыли.
– А коли обману? – прищурился Окунь.
– Буду торговать с другими купцами, а тебя ославлю, – не моргнув глазом, ответил владелец зеркальца.
– А как узнаешь правду?
– Узнаю, может, не сразу, но узнаю, – уверенно пообещал Белов, добавив: – Найди богатых покупателей и разбогатеешь за два сезона так, что соль отдашь своим детям для учёбы.
Договорившись встретиться в Выселках через два месяца, перед ледоставом, Белов осмотрел полученную гривну, которая оказалась бруском серебра около двухсот граммов, и направился в сторону тётки Курихи. Вдруг раздались резкие звуки ударов железа о железо. Наш герой, а за ним Окунь с подручными, быстрым шагом пошли в центр Выселков. Там уже собрались жители селения. К удивлению Белова, народу собралось достаточно много – одних мужчин среднего возраста было больше сотни. Ребятня, которую выгнали из центра площадки, залезала на крыши домов и с интересом смотрела оттуда. На крыльце своего дома стоял Скор. Он поднял руку, и разговоры в толпе затихли.
– Добрые люди. Все знают, мой сын Слад вернулся с охоты подраненный. Но не все знают, что кабан поранил Слада из-за сломанной рогатины. Да, рогатины ломаются, но ломается древко и никогда не ломается лезвие. Вот это лезвие, смотрите! – Скор вынул сломанное лезвие и передал его стоявшим возле него мужчинам. Те заинтересованно стали рассматривать обломок. А Скор продолжал: – Помните, этой зимой медведь покалечил Хомяка и его брата Втора? В тот раз погнулось лезвие рогатины. Часто ли такое