– И это. – Найвери легкими касаниями наносила что-то на веки.
– И туфельки… Не жмут?
– Ме-а, – шевелиться все еще было страшно, от когтей вампирши остались царапины и побаливали, не сильно, но ощутимо.
– Еще бы они жали. – Золя усмехнулась: – Я оборотню-сапожнику сразу сказала: натрут – убью.
– Жестокая. – Леди Верис рассмеялась.
– Бывает, – миролюбиво созналась вампирша.
А потом меня перестали мазать, красить, трогать и вообще что-либо делать, и Найвери ласково сказала:
– Глаза открой.
Я открыла и… и задохнулась от восхищения! Я видела себя в зеркале во весь рост и… не узнавала! Шелк обнимал тело так, словно это не жесткий корсет, а мягкая ткань, струящаяся по телу и формирующая силуэт с заниженной талией, затем блестящая ткань цвета темного вина ниспадала каскадом справа и была присобрана слева, открывая вторую бархатную юбку, расшитую, как и верх корсета, серебром с крошечными капельками бриллиантов. Невероятно красивое платье, просто невероятно! А затем мой взгляд метнулся к перчаткам, паутинкой кружев обнимающим руки и расшитым элегантным узором в тон к платью. Я посмотрела на волосы – мне еще ни одна прическа так не шла! И лицо… Я видела девушку в зеркале напротив и все же не узнавала себя!
– Шесть минут, – заявила Зоэль, – мы великолепны!
– Последний штрих. – Найвери метнулась к столу, открыла черную шкатулку и достала пузырек с какой-то алой жидкостью.
– Надеюсь, это не кровь? – вопросила леди Верис.
– Мы думали об этом, – созналась Найвери, – но эффект был бы не тот.
Мне принесли бутылочку, затем вампирша быстренько передала ее сестре. Зоэль вытащила пробку, мрачно посмотрела на меня и пригрозила:
– Не выпьешь – покусаю.
– Хуже – призовем сюда ИнСин с питомником хвостатых, – добавила ее сестричка.
А мне казалось, что Найвери в этом дуэте самая милая.
– Дэя, вреда не будет, – отозвалась с дивана леди Верис.
И я решила довериться – взяла бутылочку, поднесла к губам и выпила одним махом. Горечь была убийственная! И кислятина, и… и мне вдруг так хорошо стало. И на душе спокойно и приятно, и нервозность, что с утра не отпускала, отступила совершенно. И…
– А вот и румянец. – Найвери по-доброму и чуть снисходительно улыбнулась.
– Румянец румянцем, ждем главного, – нетерпеливо глядя на меня, сказала Зоэль.
И моя кожа начала светиться! Чуть-чуть, едва заметно, но светиться! Вся!
– Да, потрясающе. – Леди Верис поднялась, подошла ближе. – Я тоже такое хочу.
Но вампирша, махнув рукой, сказала:
– А это мелочи, так сказать, побочный эффект, ждем главного!
И все трое выжидательно воззрились на меня. Это было так забавно, что я невольно улыбнулась.
– Вот оно! – воскликнула Зоэль.
– О-о… изумительно, – прошептала леди Верис.
– Да, даже лучше, чем мы думали, – выдохнула Найвери.
– Что лучше? – не поняла я.
Вампирши просто отошли, вновь открывая мне вид на зеркало. А в зеркале была я – счастливая, и даже глаза сияли от счастья, а еще я улыбалась – себе, сестрам клана Ночи, и леди Верис, и вообще всему миру.
– О да! – разом сказали Найвери и Зоэль.
– Ничто не украшает девушку так, как улыбка. – Леди Верис и сама улыбалась. – Да, вот теперь никто не скажет, что у Тьера проблемы со вкусом.
– Ты затмишь всех! – уверенно произнесла Найвери.
– Я сейчас кого-то убью, – с улыбкой сказала Зоэль.
И почти сразу распахнулась дверь, показался неприметный человек в ливрее и со шкатулкой в руках.
– Что-то вы долго, милейший, – не глядя на него, заметила Зоэль.
– Посыльный леди Тьер приносит свои извинения, – безэмоционально произнес мужчина.
За шкатулкой тенью метнулась Найвери, а вот открывала ее Зоэль. Открыла, посмотрела, закрыла.
– Драгоценности не нужны, – согласилась с ее решением леди Верис.
Сверкая улыбкой, которая почему-то никак не хотела исчезать, я кивнула и, отойдя, присела перед ворохом одежды, которую с меня сорвали вампирши. Подвеска и плоский овал для вызова по крови, что дал мне Эллохар, были извлечены из карманов и заняли место в великолепном платье.
– Это что? – поинтересовалась Зоэль.
