Ясное дело, захотел поддеть и вменяемость мою перепроверить, но я уже ученая.
— Спасибо. И раз уж мы пришли к миру и согласию, найди мне Торопа. — Я отправилась на кухню, чтобы собрать поздний ужин для новоприбывших и добавить в вино для мадам сушеную смородину, предварительно размочив ее в воде.
Вояка вернулся через пять минут, когда мы с помощницами успели не только приготовить ванну и подать вино брюзжащей Алиссии, но также разогреть ужин и приготовить комнаты для оставшихся шестерых постояльцев. Я искренне полагала, что, пробыв на сеновале чуть менее часа, Тюри передумает там спать и согласится изменить место ночлега. Однако ошиблась.
— Ненормальные люди, бесы их задери! — бывалый вояка, сплошь покрытый снегом, упал на скамью.
— Да, я такого тоже давно не видел. — Рядом с ним примостился улыбающийся во все зубы Гилт. — Тора, они отказались разместиться в харчевне! Увидали, как хозяин прячется, и припустили за ним. Сколько ни уговаривал пойти в тепло, в ответ одно и то же: «Госпожа Алиссия сюда не явится, побоится испачкать сапоги!»
— А еще они через раз приговаривают, что вот-вот начнется распевка. Не тренировка голоса, а именно распевка, — обрадовал Тороп.
— Средь ночи? — удивилась я, прекрасно представляя, как на это отреагируют остальные постояльцы «Логова». — Пусть только попробует варежку открыть, вылетит отсюда прямиком в Заснеженный.
— Было бы неплохо, — хмыкнул вояка. — И если не Тюри, то остальные поблагодарят от души. Только представь, труппа была человек пятьдесят. Первые десять отсеялись еще в Тихом заливе. Вплавь вернулись в столицу. Еще пятеро исчезли, едва корабль остановился в небольшом портовом городке через неделю плавания.
— А спустя еще десять дней, когда при одном лишь упоминании Алиссии глаз начал дергаться не только у всей команды, но и у капитана, супругов Тюри вместе с самыми преданными им людьми ввели в заблуждение… — вампир опять улыбался, не скрывая клыков.
— Попросту выставили, — мой названый отец, якобы стряхивая подтаявший снег с куртки, несильно двинул его локтем. Гилт скалиться перестал, но отсел.
— Остальные члены труппы без проблем поплыли дальше, — хмыкнул он, провожая взглядом порхающую по кухне Асю. — Страшно представить, что за женщина эта Тюри!
— Змея, — ответила я, усердно начищая казан. — Она безостановочно хает все, что видит. Еду, мебель, обстановку, расположение окон…
— А еще прислугу; то есть… ее внешний вид и руки в цыпках и с заусеницами, — сипло пожаловалась наша пышечка, всыпая муку в миску.
— Ты не прислуга, а помощница, и руки у тебя ухоженные, — поправила я ее и пояснила полыхнувшему глазами кровопийце. — Ася вызвалась помочь Алиссии с купанием, но вместо благодарности получила лишь упрек… кучу упреков. — Посмотрела на красные глаза девушки, покачала головой: — Так что решено, впредь с этой медам разбираться буду я.
— Почему через «ме»?
— Потому что коза драная! — в один голос объяснили мою позицию девочки и тихо рассмеялись.
— Так, может, мне подняться и спинку ей потереть? Если муженек рожки ей еще не обломал, я сделаю это с радостью… — предложил свои услуги Гилт.
Ася перестала вымешивать тесто и в испуге обернулась к нему.
— Не стоит! Госпожа Тюри не любит, когда прерывают ее подготовку к пению. Она запустила в Рисю пудреницей!
— Что?! — вот тут уж не вампир, а я возмутилась первая. — Когда дело было? Почему мне не сказала?
— Ну… так гостья… важная персона… и певица лучшего столичного театра Вдовии… — Рися втянула голову в плечи и тихо шмыгнула носиком. Тоненькая, как тростиночка, хрупкая как скальник, и взяла-то я ее не для уборки, а в преддверии больших снегов, чтобы за полтора месяца затишья нашить постельного белья с вышивкой, которая получается у девчушки на удивление тонкой, невесомой.
— И когда это произошло? — спросила мягко, чтобы еще больше не напутать.
— Я вино принесла, а она…
Окончания фразы я не услышала, потому что наверху грянул романс в исполнении незабвенной Алиссии:
Тороп зажмурился, девчата схватились за уши, вампир исчез, а я лишь поморщилась, уже четко представляя, как ликвидирую мерзавку, если она сейчас же не заткнется. Теперь понятно, почему члены труппы отказались заселиться в харчевню, они берегли свое здоровье. Звенело все. Стаканы в шкафу, тарелки на полках, казаны и чугунки, стекла в окнах, а еще неприятно звенели натянутые струны в моей душе.
