– Барк сделал двойное дно. Я не была уверена, сообразишь ли ты, но он думал – сообразишь. «Она умная девочка», – твердил он. – Тина печально улыбнулась, вспоминая своего друга. – Я думала, нужно приложить записку, но боялась оставлять бумажный след, боялась, что записка попадет не в те руки. Я не могла связаться с тобой. И все боялась, что ты так и не найдешь.
– Я слишком поздно сообразила. Мэри Мэй забрала все из моей комнаты. Но она тоже не догадалась про шар, иначе меня бы сюда не привезли. Куда она могла деть мои вещи?
– Не знаю. – Тина торопливо соображала, в глазах паника. Если в ее сувенире обнаружат флешку, ей несладко придется.
– Тина, пожалуйста! Мне нужно это выяснить. Узнай для меня, очень тебя прошу.
Дверь открылась.
Тина вытянула руку – мне показалось, сейчас она меня ударит, но она лишь толкнула меня в лоб, вынуждая опустить голову на подушку, и прикрыла мне рукой глаза, чтобы я сомкнула веки.
– Она еще спит, доктор Грин, – негромко сказала она.
– Подумать только. Никогда не видела, чтобы человек так крепко спал.
– Она долго скиталась, устала, наверное. – В голосе Тины звучала жалость.
– Хм, – пробормотала доктор Грин. – Вы уверены, что ей не давали седативные средства?
– Откуда же мне знать, доктор, – осторожно возразила Тина. – Мне лишь поручили присмотреть за ней.
– Обычно я начинаю готовиться к операции за несколько недель, чтобы лекарства не повлияли на формирование кровяных сгустков. – Доктор говорила с Тиной брезгливо, словно ожидая, что женщина вот-вот сознается: да, это она дала мне снотворное.
Неловкое молчание. Обе наблюдают за мной.
– Боюсь, об этом придется спросить судью Кревана.
– Я уже спросила.
Обе знают, что во второй раз к нему не подступиться.
Я стараюсь дышать ровно. Вспоминаю, как пряталась в той яме для костра. Тут хотя бы дышать можно. Жизнь налаживается. Вот только паралич – это что-то новенькое.
– Вы видели Клеймо? – тихо спросила доктор Грин.
– Это произошло при мне, доктор.
– Поверить не могу, чтобы девочка сделала это сама. Как она сумела в такой момент вырвать у стража инструмент? Разве во время Клеймения не привязывают к креслу?
– Что вы говорите? – растерянно переспросила Тина.
– Судья Креван сказал мне, что вы все не уследили, и Селестина сама поставила себе шестое Клеймо.
Молчание.
– Необходимо как можно скорее удалить шрам. Ее обвинения против судьи Кревана вызвали широкий резонанс. Знаете ли, она утверждает, что это
Тина молчит как убитая.
– Ведь так все было, да? – неуверенно переспросила доктор Грин.
– Очнулась она? – загрохотал Креван, врываясь в комнату.
– Еще нет, судья, – ответила доктор Грин, растерявшись.
– Сразу меня зовите. И проследите, чтобы она ни с кем не говорила. Хватит ей распространять свои выдумки.
– Да, сэр, – торопливо подтвердила Тина.
– Все в порядке? Операционная вас устраивает, доктор Грин?
– Да, судья, благодарю вас. Могу я задать вопрос? Что это за учреждение? Я не знала о его существовании.
– Новый отдел. Государственная тайна, доктор Грин. – Я расслышала в его голосе усмешку и представила себе выражение его лица. Когда-то он казался мне красивым – пока маска не слетела.
– Мне нужно осмотреть шрам до операции, – твердо заявила доктор Грин.
С помощью Тины она перевернула меня на бок. Хоть бы Креван не стоял вплотную, не глазел! Доктор Грин со свистом втянула в себя воздух.
– Ничего себе! Это должно было причинить страшную боль. Словно пытка. Зачем юная девушка такое с собой сделала?
– Кто знает, что на уме у порочных? Мы еще побеседуем после операции, доктор Грин, – сказал Креван. – Боюсь, я должен готовиться к этому ужасному интервью, с которым премьер-министр поручил мне выступить перед выборами. Придется доказывать
