Постепенно гладкий камень стен начал изменяться. Темный гранит сменился зеленой гладью, напоминающей бутылочное стекло, — свет уже лился откуда-то из глубины стен, создавая странное впечатление ирреальности.
Музыка, звучащая при каждом шаге, постепенно тоже стихла, сменившись едва слышной капелью, — словно где-то вдали срывались мелкие дождинки.
Уже и приведший в подземелье проход был не виден за спиной, а лестница все не кончалась…
Майя откровенно заскучала. Все, что она видела сейчас перед собой, — спину Адама. Вот все говорят — искажения, аномалии… А здесь никаких тебе искажений. Все спокойно, постоянно, прямо как дома. И вот какой был смысл попадать в параллельный мир, если здесь все как дома?
Насколько все было бы интереснее, если бы что-то поменялось. Ну, например, из-за стекла, из которого сделаны стены, появилась бы какая-нибудь кракозябра. Или вдоль дороги цветочки в вазочках стояли…
На ступеньке, как раз рядом с ногой Майи, вздулся огромный мраморный пузырь, принявший очертание высокого, до пояса, вазона. Правда, без цветов.
— Бойтесь своих желаний, — мрачно буркнула девушка. — Они имеют тенденцию исполняться. Хорошо хоть на голову ничего не упало.
И ведь сглазила…
Первыми поняли, что что-то не так, идущие самыми последними Рута и Хельдер. Дочь Черного, осторожно ступающая на пораненную ногу, замерла, настороженно оглядываясь по сторонам, а Крапчатый, уже спустившийся на ступень ниже, удивленно посмотрел на нее:
— В чем дело?
Тут уже вся колонна остановилась.
— Вы ничего не слышите? — Рута напряженно нахмурилась.
— А что нужно слышать? — откликнулся стоящий на несколько ступеней ниже Адам.
Девушка снизошла до ответа ему:
— Что-то… Какой-то шум…
Адам удивленно крутанулся на пятках, пытаясь понять, что могло не понравиться Руте. Взгляд скользнул поверх голов путешественников…
— Да твою ж… — потрясенно ахнул парень, оборвав фразу на полуслове.
На него уставились три пары удивленных глаз.
— Сзади!
От едва виднеющейся вдали расщелины, через которую путешественники спустились под землю, словно двигалась огромная клякса. Она захватывала все больше поверхности, и там, где она проходила, стены медленно меняли цвет, становясь из прозрачных, бутылочных, черными, матовыми.
Впрочем, не это было самым ужасным, а то, что эти самые черные стены начинали медленно рушиться. По гладкой полированной поверхности бежала сеточка трещин, потихоньку начинало обсыпаться мелкое крошево — тонкая струйка песка, падающего с потолка, уже образовала небольшую кучку, которая все продолжала расти.
Именно этот шелест и услышала Рута.
И, похоже, останавливаться на достигнутом эта самая кучка не собиралась — вслед за песком со стен начали осыпаться камни покрупнее.
Майя тихо охнула, зажав рот рукой: почему-то она была уверена, что дальше полетят настоящие булыжники.
— Быстрее, а то сейчас завалит! — зло рявкнула Имке.
Майя поспешила вперед, уже даже почти догнала Адама… А потом остановилась, развернулась и принялась подниматься обратно по лестнице: Хельдер с Рутой шли самыми последними, и сейчас, когда Крапчатый продолжал удерживать дочку Черного под руку, быстрей они не могли идти все равно.
Пусть Имке и не любила Руту, но позволить, чтобы брата завалило, она не могла. Шагнув к раненой, Имке уже была готова встать с другой стороны от дочери Черного, но буквально через секунду на ее лице появилась улыбка: в голову девушке пришла отличнейшая идея.
— Ты что стоишь? — бодро скомандовала она ворону. — Помоги Дерику.
— Но… — Адам очень сомневался в том, что Рута даже сейчас примет его помощь. Одно дело — перевязать ногу, и совсем другое — помогать идти.