рангоут с "англичанина". Работы на сутки, даже ангар можно оборудовать. Из досок и парусины, как на «Николае Первом».
- А знаете, прапорщик, - произнес после недолгой паузы пилот. - Мне, пожалуй, следует принести вам извинения. Вы, оказывается, не только из пулемета стрелять умеете. Вы еще и слова употребляете... всякие. «Авиатендер» - это надо же было вспомнить!
Марченко вспоминал о чине своего наблюдателя лишь когда был особенно им доволен. А это, при неуемной натуре князя, случалось нечасто.
- А то как же! - ухмыльнулся летнаб. - Нас, чай, не на конюшне строгали, кое-что можем. Я тут прикинул...
Ай да князь, подумал я, ай да сукин сын! Никто не додумался, а он... Простейшее решение: переоборудовать пароход в авиатендер, а «Алмаз» сделать тем, чем он был при Цусиме - крейсером второго ранга. Не «Олег» конечно, даже не «Аврора», но артиллерия у него неплохая. Перед набегом на Зонгулдак старенькие гочкисы калибра семьдесят пять и сорок семь мэмэ заменили стодвадцатимиллиметровками Канэ. Вместе с тремя противоаэропланными пушками Лендера получается солидная огневая мощь. Но чтобы правильно ее употребить эту мощь, нужно - что? Правильно, разведанные. А разведка - это связь...
- Прошу прощения, Алексей Сергеевич, - обратился я к Зарину. - Прапорщик дело говорит. Использовать угольщик как авиатендер - отличная идея. И вот что можно сделать сверх того...
И выложил на стол рацию в пластиковом чехле.
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
Вот это я понимаю - силища! - проорал Эссен, перекрывая трескотню «Гнома». - В жизни не видел ничего подобного! Ксерксова армада!
Накануне лейтенант вспоминал, как в тринадцатом году участвовал в маневрах Черноморского флота. Тогда в его составе еще не было кораблей, способных нести аппараты. Эссен на своем F.B.A. летал с береговой станции, и надолго запомнил величественную картину бригады линкоров под флагом вице-адмирала Эбергарда. «Иоанн Златоуст», «Ефстафий», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав» - стена угольного дыма, затягивала полгоризонта, укрывая державшиеся за броненосной шеренгой крейсера «Кагул» и «Память Меркурия».
Но здесь...
Насколько хватает глаз, на поверхности моря - корабли. Над водой повисла рваная черная пелена, и в разрывах мелькают мачты, паруса, паруса, паруса... Глаз с трудом различает в этом грандиозном построении отдельные кильватерные колонны: порой они движутся уступами, с неравными интервалами. Видно, как пароходы, надрываясь, тянут за собой парусные транспорта - пенные валы расходятся из-под колесных кожухов, сливаясь с кильватерными струями соседей. Все море в дыму и белесых полосах.
Флот. Армада. Орда.
- Как же вас... э-э-э... топить, таких страшных? - осклабился Лобанов-Ростовский. Он сидел на месте эссеновского наблюдателя, Кобылина. Тот был изрядно недоволен и даже повздорил с командиром, но куда там! Прапор вовремя сообразил, что в этой операции на первом месте роль будут не бомбы и даже не его любимый «Льюис», а маленькая черная коробочка, которую гость продемонстрировал на совете.
И вот, пожалуйста: князь первым разобрался в кнопочках и рубчатых колесиках, и теперь драгоценную машинку доверяли только ему.
Что ж, все верно, подумал фон Эссен. Эта штучка сейчас важнее любого из аппаратов. Гидропланы - глаза отряда, но пока долетишь до своих кораблей, пока сбросишь вымпел, да пока его выловят и откупорят... А тут - сразу. «В реальном времени», как говорит пришелец.
