– Мы не знаем здешних обычаев, – солгал Халид, – и можем ошибаться в намерениях, но желание у нас одно. Хотим скупить эти меха и отчалить!
Выслушав переводчика, Эйрик кивнул.
– Это также и желание амира! – сказал прыщавый. – Мы готовы уступить отборнейшие меха – сами видите какие! – за низкую плату, но с одним условием…
Халид насторожился и спросил:
– Это с каким же?
Прыщавый, наклонясь к Эйрику, дослушал негромкий говорок и заявил:
– Уступите на время ваши суда! Мы перевезем раненых к себе домой и вернем вам их. И вы сможете плыть домой богачами!
– Не могу поверить, – Халид подпустил в голос слащавости, – что у такого великого воителя, как амир, наберется столько раненых. Места на наших судах хватит для тысячи человек. Ужели столько воинов мучимы ранами?
Лицо Эйрика отвердело, а голос порезчал.
– Не хотите по-хорошему, – надменно перевел прыщавый, – будем по-плохому. Конунг забирает ваши суда вместе с товаром!
Купцы вскочили, потрясая кулаками и яростно крича:
– Шайтан! Нассаб! Йесхатак![77]
Эйрик конунг даже не вздрогнул. Выцедив мед, он щелкнул пальцами. Викинги, до этого топтавшиеся на ступенях, ведущих в терем, сбежали вниз, оголяя мечи. Эйрик отдал приказ, и купцов, пихая и пиная, погнали из крепости вон. Халид бежал, подталкиваемый в спину, и соображал, что предпринять. Когда арабов вытолкали на пристань, они стали свидетелями разбоя. Викинги хозяйничали на палубах, сгоняя на берег команды. Самых отчаянных халасси мордовали и скидывали в воду.
Уловив взгляд Хасана, брошенный на него с кормы багилы, Халид кивнул. Сарханг ощерился и закричал протяжно:
– Аллах акба-ар!
И это прозвучало как сигнал. Арабы, до того бестолково метавшиеся по палубам, взревели. В руках их появились скимитары и персидские караджуры. На палубе багилы Халида закипел бой. Двоих викингов зарезали сразу, еще трое быстро опомнились и дали сдачи. На доски палубы рухнул, обливаясь кровью, бхандари Юсуф. Тандиль Маслама не уберегся и тоже упал, хватаясь руками за перерубленное горло.
Матросы Асада, набранные из воинственных бедуинов, наседали на хускарлов, раскраивая тем панцири вместе с кожей.
– Уходим! – закричал Халид, инстинктивно находя единственно возможное решение. – В лес пробиваемся! В лес…
Его крик услышали все, но прислушался не каждый. Мустафа и Асад не смогли оставить свои корабли и свой груз, они бились отчаянно, но скоро, очень скоро крыло ангела смерти Азраила осенило обоих. А халасси не последовали за хозяевами – пестрой толпой попрыгали в реку и поплыли к левому берегу Аладьоги.
Свеи свистели и орали арабам вслед, воспринимая их бегство как бесплатное зрелище. Стрелки пускали по убегавшим купцам стрелы, но не с целью убить – свеи просто развлекались.
Мокрый и злой Халид выбрался на берег, весь перемазавшись в глине. Не сдержался и погрозил другому берегу окровавленным скимитаром:
– Мы еще вернемся!
Сотни свеев, наблюдавших за спектаклем, как с рядов амфитеатра, издали восторженный рев, переходящий во взрывы гомерического смеха.
– Уходим! – рявкнул Халид.
Хасан, раненный в ногу, быстро захромал на север. Человек триста купцов, их помощников, охранников-гулямов, мореходов – перепуганных, разъяренных, потерянных, отчаянно взывавших к Аллаху – бегом добрались до лесополосы за северной околицей Альдейги.
– За мной! – крикнул Хасан, уводя соплеменников на запад, мимо курганов.
Арабы, никогда не бывавшие в лесу, если не считать таковым рощи финиковых пальм, вломились в заросли, держа на запад.
Начало темнеть, когда они вышли на край огромного болота.
– Стой! – закричал Халид. – Это зыбучая земля. Если провалишься – засосет. Попробуем обойти!
– Что ты раскомандовался?! – крикнул Шакур.
Халид выхватил меч и уткнул его в грудь Шакуру.
