на поясе.
То, что наши сопровождающие были им хорошо известны, не избавляло ни их, ни нас от подозрительных взглядов и ДНК- сканирования. Наконец мы попали в просторную светлую комнату, где нас приветствовала ослепительной улыбкой кареглазая шатенка, фигурой не уступающая рыжеволосой провожатой.
– Они пришли, – доложила она кому-то, и тяжелая дверь за ее спиной, искусно украшенная резным гербом протектора, практически сразу распахнулась.
Мы вошли в небольшую комнату, на сей раз без окон, где за столиком одиноко сидела красивая блондинка, уже всерьез заставляющая задуматься о критериях, которыми руководствуется хозяин дворца при подборе персонала. Стражи в сером за нами не последовали, оставив во власти белокурой и рыжеволосой богинь. Лиана решительно подошла к двустворчатой двери и громко постучала.
– Ага, пусть заходят, – откликнулся мужской голос, и зеленоглазая нимфа распахнула дверь, пропуская нас внутрь.
Кабинет размером около сорока квадратных метров не потрясал воображение. Массивный стол из красного дерева в центре комнаты живо напомнил мне похожий предмет обстановки, который я не столь давно наблюдал на допросе в АСР. Перед ним стояла пара удобных с виду кресел. За спиной владельца стола, слегка прикрытое старомодными портьерами, расположилось панорамное окно, а за ним – огромный балкон с несколькими лежанками, деревцами в кадках и неплохим видом куда-то в сторону Гибралтара.
Хозяин кабинета не поднялся при нашем приближении, более того, не изменил позы – он сидел, закинув ноги на стол, – и не стал отвлекаться от чтения планшета в руках. На ногах стража планеты гордо красовались пушистые домашние тапочки, вполне сочетавшиеся с нежно-голубыми пижамными штанами и фирменной футболкой Черной гвардии, почему-то белого цвета.
Питер Брайсворт, Двадцать седьмой протектор Земли, наконец раздраженно ткнул пальцем в планшет, видимо отдав какой-то не слишком нравящийся ему самому приказ, и приглашающе махнул нам рукой, предлагая занять кресла. Я заметил, что политик достаточно молод, немногим старше пятидесяти, голубоглаз, загорел, подтянут и вообще хорош собой, как и подобает лицу, сумевшему получить хоть и пожизненный, но выборный пост. Возможно, я уделил бы ему больше внимания, если бы не второй присутствовавший в кабинете, молча стоявший у окна за спиной протектора. Двухметровый блондин с фигурой атлета, холодными серыми глазами и длинными серебристыми волосами, облаченный в нечто вроде тяжелой тоги грязно-серого оттенка, пожалуй, вызвал бы к себе интерес в любой точке планеты. Особенно если знать, что планета – не его собственная. Насколько я мог судить, перед нами стоял чистокровный шайн.
Не знаю, какие эмоции отразились на моем лице. Обычно я неплохо скрываю свои чувства, поэтому надеялся, что держался на высоте. Маркус не проявил какого-либо видимого удивления, из чего можно было сделать вывод о том, что либо он знал заранее о составе участников встречи, либо с ним не стоит садиться играть в мадагаскарский покер. Занятые нами кресла, как и ожидалось, оказались куда комфортней того, на котором прошла моя предыдущая судьбоносная беседа в АСР. Протектор окинул меня вполне дружелюбным взглядом, однако заговорив, обратился не ко мне, а к моему спутнику:
– Ты уверен, что это он?
– Совершенно, – буркнул Маркус. – И не говори, что уже не посмотрел запись со спутника.
– Три раза, – охотно признался его собеседник. – Но это лишь несколько секунд из жизни гомо сапиенс, которые могут иметь различное объяснение.
Было непохоже, что шайн собирается принимать участие в беседе, а два разговаривающих человека, казалось, сознательно игнорируют его присутствие. Пришелец тем не менее нашел себе занятие по душе, уставившись на меня тяжелым гипнотизирующим взглядом. Хотя эта игра в гляделки пока длилась всего несколько секунд, мне почему-то очень захотелось доходчиво объяснить инопланетному гостю, что в земной культуре пялиться на кого-то – весьма невежливо.
– Говорю тебе, – продолжал диалог с протектором Маркус, – за ним следили много лет. Можно точно сказать…
Разговор приобретал крайне интригующий для меня оборот, но мне не удалось услышать, о чем же «точно» собирался сказать шериф, поскольку в этот момент шайн открыл рот и, обращаясь ко мне на странно знакомом певуче-шипящем языке, мгновенно вызвавшем в моем сознании мощную волну ассоциаций и воспоминаний, скомандовал:
– На колени… быстро, преклони колени!
Мой спутник прервался на полуслове и недовольно посмотрел на чужака.
Протектор также раздраженно обернулся и, не ограничиваясь взглядом, сварливо поинтересовался:
– Ну и что это ты делаешь? Мы же договорились, разве нет?
