раскрыл и, приподнявшись на локтях и ошарашенно помотав башкой, запинаясь, спросил:
— Ч-что это было?..
— Это еще тысяча кредов с тебя, говорливый ты наш, — ласково уведомила его Блесс, добавив многообещающе: — Или я тебе все кости переломаю.
Народ, окруживший ошалело хлопающего глазами мужика, попавшегося на дешевый развод, жизнерадостно заржал. Вот ведь дурень! Нашел с кем связаться! Ну не знаешь — не лезь ты! Не лезь! Девушка-то эта на имплантатах малость повернутая. Всерьез намерена сотворить из себя боевого киборга. А ее мать, заведующая медотсеком Базы, потакает ей в этом… Так что принять удар от Анники Блесс — это все равно что ломом по морде словить.
— А мы платить все равно не будем! — с вызовом сообщила нам подтянувшаяся компашка деловых. — Потому что это реально развод! Не мог никто знать, что Дутс ляжет сразу, на первой же минуте, если только это не подстроено заранее!
— Точно не будете? — уточнила Икки и вздохнула вроде как с сожалением: — Лиззи…
Вперед из банды протолкалась мелкая девчонка — прилизанная, приглаженная, разнаряженная, как какая-то кукла, и оттого кажущаяся совсем ребенком. Лиззи Макгваер миленько улыбнулась чуть растерявшимся при виде такой соплюшки бандосам и активировала продвинутый, дорогущий комм, развернув перед собой голографическую проекцию.
— Да, солнышко? — улыбнулся с возникшей голограммы сидящий за столом немного грузный мужчина, в котором легко угадывался бывший боец-рукопашник.
— Папа, папа, тут нехорошие люди проспорили и не хотят денежку мне отдавать! — шмыгнув носиком, немедля пожаловалась ему Лиззи.
А бандосы явственно сбледнули с лица, увидев этого чела. Ну да, личность известная — Гэбриел Мясник Макгваер! Главарь самой мошной банды в секторе «D», сконцентрировавший в своих руках добрую половину теневого оборота. Начинал он, говорят, простым выбивателем долгов… А сейчас всеми разборками с должниками занимается его банда «мясников», насчитывающая за сотню ножей.
— Что? — грозно сдвинул брови отец Лиззи, увидев, что его любимая младшая дочурка чуть не плачет. И немедля пообещал: — Подожди, солнышко, сейчас я к тебе дядю Косту пришлю… с его костоломами… И эти нехорошие люди все-все денежки тебе отдадут! И за проявленное неуважение еще заплатят.
— Спасибо, пап! — просияла Лиззи и вырубила комм.
Перестав изображать несмышленую девочку, она с превосходством уставилась на молодых бандосов, уже не знающих, куда деться.
Да, вот это уже нормальные такие разводы — как раз в стиле банды Икки и Мэй. Ну так думать надо, с кем связываетесь! Не стоит недооценивать девчонок. Они ж такие ушлые попадаются, что просто ужас!
Принимая поздравления с победой от друзей и знакомых, я не забывал о главном. И когда увидел чела из охраны, контролировавшего поединок, сразу обратился к нему:
— Что с имуществом-то моего противника?
Боец в бронескафе, повернув голову, кивнул, показывая, что услышал вопрос. И, пробравшись ко мне через собравшуюся толпу, уведомил:
— На Карлайна Дутса не зарегистрировано никакого имущества на Базе. Все, что ему принадлежало, — это бронемашина, на которой он приехал, и шмот на нем.
— Ясно, — нисколько не расстроился я, ведь чего-то иного и не ожидал. — «Блоха»-то его где?
— На платной стоянке, здесь же, — ответил охранник. — Идентификатор стояночного номера скинут на тебя. Можешь забирать в любое время. — И напоследок сообщил: — Плата внесена до завтрашнего утра.
— Понял, — довольно сказал я.
— Эй, «блоха» вообще-то не Карлайну одному принадлежала, а всем нам четверым! — вякнул один из прихлебал бугая, проигравшего и свою жизнь, и имущество. Они ж собрались возле него — и очутились, таким образом, поблизости.
— Да, всем четверым! И он не мог ее ставить на кон! — визгливо-истерично поддержала его потасканная компаньонка, отклячив зад.
— Раньше надо было выступать, когда он ставку делал, — не повелся я на это и срезал их: — А раз засунули языки в задницы, когда Дутс «блоху» как свою выставлял, то и сейчас нечего их высовывать!
— И стволы там еще наши остались со шмотом… — растерянно промямлил третий из их компашки.
— Это ваши проблемы, народ, — усмехнувшись, развел я руками. — «Блоха» моя. И все, что в ней лежит, тоже. А вы
