приветственно кивнул, Мишка кивнул в ответ. Напротив примостились Унга и сам Койта. Унга кивком поздоровался, рядом с ним сидел Ур, искренне улыбнулся и тоже кивнул в знак приветствия. Ур – здоровяк, младший брат Унги, но брата в размерах превзошедший. Людей таких габаритов Миша в своей что прежней, что тем более нынешней жизни вживую не встречал. Ур был высок – наверное, больше чем два метра, широк в плечах и наверняка неимоверно силён. Но при всём при этом обладал на редкость добрым и покладистым характером, при этом – совершенно меланхоличным. Ур со всеми был приветлив, никогда не отказывал в помощи, любил возиться с детьми, при этом был хорошим охотником и, судя по тому, что удалось понять, мог выйти в одиночку против гова. Здоровяк был немногословен и крайне редко проявлял инициативу, но так получалось, что поручений от старого Койта на его голову выпадало куда больше, чем остальным.
Старый Койт тем временем встал и начал толкать речь.
Суть речи Мише была понятна, об этом ему вчера растолковывали вначале Таука, а потом полночи – Туя. И сводилась она к тому, что всем охотникам пора собираться на Большую охоту, а ему, поскольку он, несомненно, великий воин, следует остаться в селении для охраны. С Мишкиным знанием языка им всем пришлось попотеть, прежде чем эта нехитрая мысль была с горем пополам переведена. Тогда Миша просто пожал плечами, показывая, мол, надо так надо. Чем вызвал нескрываемое облегчение в глазах Тауки и удивление Туи.
Конечно, Мишка прекрасно понимал, что в его охотничьих «талантах» здесь никто, в том числе и его жена, не сомневается. Но вот обидеть нового родича, не взяв его на Большую охоту, совсем не хотят. Поэтому и оставляют его на охране деревни, благо повод законный вполне имеется – где-то в радиусе десяти дней хода стойбище племени Степного волка. Над таким наивом Мишка просто посмеялся про себя и согласился.
Если посмотреть правде в глаза, да нафига она ему, эта Большая охота? Что он на ней забыл, если все трофеи все равно разделят поровну между всеми членами рода? А голову по незнанке на ней наверняка сложить можно очень запросто, просто по глупости, потому как он элементарно не знает вещей, о которых здесь знают все. А раз «все знают», то и говорить, а уж специально рассказывать о них тоже не будут. Чего говорить-то, если об том все с детства и так знают, а кто не знал, так того и нет давно. И если уж судьба предоставляет возможность от этого дела улизнуть, под самым что ни на есть благовидным предлогом, то почему бы и нет? Тем более занятие на время отсутствия охотников рода он себе придумал, причём результат этого самого занятия интересовал его сейчас гораздо больше, чем эта самая Большая охота.
К тому же он точно знал, что продовольствия саоты запасли на зиму с избытком, и данное мероприятие в этот раз всего лишь дань традиции и способ не дать занять своё место другим. Но вот ритуал надо всё-таки соблюсти. Иначе многое может пойти не так. Бобы, например, не уродятся, дожди польют без конца и дичь в степи резко переведётся… Ну-ну, коли так, то без Большой охоты, конечно, никуда!
По поводу Волков Мишка вообще не волновался. Ладно бы сушь стояла летняя, но сейчас… Зимняя степь размокла, почва, насытившись влагой, стала мягкой. А сейчас по ней прошли ещё и бесчисленные стада, выедая траву и превращая расплывшийся под копытами чернозём в натуральное болото. Глубина его, по идее, особо большой быть не должна, так что при сильном желании пройти можно. Но нужно ли? Идти по колено в размочаленной грязи, каждый раз с чавком вытаскивая ноги, таская на них килограммы налипшего грунта, – удовольствие, мягко говоря, сомнительное. Тем более для охотника типа Тауки, которые по болотам ходить не обучены, а передвигаются всё время бегом да по сухой земле.
Стада до холмов, что вдоль реки и на одном из которых посёлок и расположился, не дошли. Как никогда, собственно, и не доходили, километрах в пяти свернули в сторону и растянулись вдоль берега, чтобы перейти реку по широкому броду ниже по течению. Куда охотники на Большую охоту и собрались…
Собрались, кстати, по реке на лодках-долблёнках впечатляющих размеров, сделанных из больших расколотых пополам деревьев с выжженно-выдолбленной сердцевиной. В ширину каждая была сантиметров под восемьдесят, самая большая – где-то метр. В длину метров пять-шесть. И быть бы им неподъёмными, если бы не довольно тонкие стенки. Работа, судя по всему, не местных, по крайней мере – не этого поколения точно. Такие деревья в степи не растут, и это без вариантов. Тащить ствол таких размеров неизвестно откуда, чтобы выдолбить лодку… Мишка бы посмеялся над таким деятелем. А тутошние ребята отнюдь не дураки, и житейской мудрости им не занимать. Лодки точно делались не здесь. Возможно, их выменяли когда-то или ещё как заполучили, тем более что их древесина давно уже почернела от старости…
Койта некоторое время ещё говорил, потом громко хлопнул в ладоши и, взяв у Унги медный топор, протянул его Мише. Всё, ритуальная часть соблюдена. Теперь, на время отсутствия охотников, Мишка в посёлке его главный защитник. Он усмехнулся. Какая-то ирония сплошная, как будто бы он и так не бросился на его защиту в случае чего. Каким бы цивилизованным он ни был до этого даже там, на Земле, но дом и семья для него всегда оставались святыми. Миша был так воспитан и другого не понимал, не
