Тайком! Точно, тайком! Мишка оживился. Вот, значит, как проходят в местных условиях сделки по продаже оружия в «санкционные» роды. Род Куницы, небось, большой и сильный и ссориться напрямую с ними никто не хочет. Отсюда и выгоду гребут вот такими тайными сделками. Однако старик молодец, вот так, прямо с утра быка за рога, и чёрный рынок оружия на раз-два организовать, это вам не хухры-мухры! Это настоящий политик, с ударением на последний слог – на французский манер.
– А что сказал Койт?
Гото невесело вздохнул:
– Он сказал, что если ты согласишься, то роду пегой лисицы за это нужно будет отдать две руки больших коробов соли, три руки тюков зимнего меха, руку овец и еще короб жил… Остальное велел спросить у тебя, – совсем невесело проговорил вожак Выдр, с интересом рассматривая Мишку. С интересом, потому как бороды у него не было – её он сбривал, а на лице красовалась густая, отросшая за время плавания, светлая щетина. Другие саоты бороды тоже подрезали, чтобы те не мешались, но вот до бритья ещё не доросли, и пусть короткая, но борода была у каждого взрослого мужчины. Мишка же был явным исключением, отчего частенько на него смотрели с любопытством, порой даже с неодобрением. Но на это Мише было глубоко наплевать.
– А что у тебя есть? – задал Миша единственный подходящий к ситуации вопрос. Пока внутренне удивлялся: с чего бы это Койт отправил его к нему договариваться? На Мишкин, сугубо дилетантский взгляд, цена была вполне даже нормальная… Или… Или старик специально это сделал, чтобы он понял, насколько по-настоящему ценен в этих краях металл… Мишка было прищурился, но тут лицо Гото расплылось в довольной, что ему сразу не отказали, а пошли на диалог, улыбке. И вожак Выдр тут же изобразил приглашающий жест в сторону своей стоянки и, приосанившись, произнёс:
– Пойдем к моему костру, Мисаш, там поедим, выпьем ягодного настоя и не спеша всё обсудим.
Ну что же, еда – это совсем неплохо. Тем более своей утренней каши Мише сегодня, скорее всего, уже не достанется. Если он её хотел всё же отведать, то не болтать сейчас надо было, а бежать обратно на холм, готовя на ходу лопатку-ложку, чтобы хоть что-то урвать. Потому как, судя по всему, встал он сегодня совсем не рано, а в большой семье, как говорится…
– Пойдем, – кивнул Миша. – Покажешь, что ещё у тебя есть.
У костра Выдр Мишу посадили на почётное место. Рядом уселся Гото, а над самим костром охотники споро организовали из связанных деревяшек небольшие упоры, на которые поставили импровизированный вертел из неошкуренного ствола небольшого деревца с насаженной на него тушкой упитанной косули. В сам костёр подбросили дров, но не много, чтобы пламя высоко не поднималось и мясо не палило. И вот тут Миша увидел, как один из охотников вытаскивает откуда-то из тюков туесок, запускает туда руку и обильно солит ещё не начавшую шкворчать тушу… С голодухи немало усилий стоило оторвать взгляд от этого кулинарного действа. Но, сглатывая слюну, Миша всё же отвернулся и, напустив на лицо задумчивый вид, поинтересовался:
– Так что ты, Гото, можешь предложить мне за работу?
Гото, до этого также наблюдавший за приготовлением, снова тяжело вздохнул и сказал:
– Что ты захочешь, то и дадим. Роду Выдры этот металл очень нужен…
Миша кивнул.
– Хорошо. А из чего я тогда могу выбирать?
Такая постановка поставила Гото в тупик. Как это не знает из чего выбирать? Все знают, что род Выдры выменивает на берегу моря соль и раковины. В лесу, что начинается на границе его владений, охотники бьют бобра, птицу и другую речную живность. В реке ловят рыбу. В степи добывают говов, когда придёт время Большой охоты. А осенью там, где река впадает в море, охотники прямо с лодок ловят в камышах сетями гусей…
Мишка слушал и гадал, что же ещё попросить за работу, если всё же за неё возьмется. А просить надо, иначе не поймут ни свои, ни чужие. Но нахрена ему эти шкуры да соль в промышленных количествах? Куда их девать-то ему лично?
– А что-нибудь необычное у тебя есть?
Гото яростно зачесал затылок, стимулируя умственную деятельность. Потом обрадовался, явно что-то сообразив, и выдал:
– Барашек вот родился с тремя ногами! Я думал: к чему? А вон оно к чему! Его ты хочешь?
Миша от такого предложения аж поперхнулся, закашлялся, проглотил скопившуюся от запаха поджаривающегося мяса слюну и отрицательно покачал головой.
– Нет, ешь сам своего барашка! – И тут его голову посетила интересная мысль. – А много ли у тебя, Гото, баранов?
Гото приосанился, выдвинул вперед нижнюю челюсть и гордо продекламировал:
– Много, больше, чем четыре раза по две руки. Род Выдры – большой род, и овец мы держим тоже много.
Миша кивнул, ещё немного подумал, вытащил из-за пояса свой железный нож (глаза охотника блеснули), отхватил от туши длинный кусок, дал его Гото, второй оставил себе и, начав с аппетитом жевать, проговорил:
