– Давай раны посмотрю?
Тот хотел было отказаться, но потом вздохнул, стянул куртку с плеча и подставил порез Мишке.
– М-да, – протянул тот, рассматривая набухшие края. – Чего молчал-то?
Он понюхал, сыром вроде не пахло, то есть процесс гниения не начался. И это хорошо, но вот края распухли и покраснели. К чему это, Миша толком не знал. Одно было ясно: рану придется вскрывать и чистить – хотя бы из чисто профилактических целей. Остальные вроде уже подзажили и опасения не вызывали.
– Придётся резать, – невеселым голосом сообщил Миша здоровяку, ополоснув Таукин нож и подкладывая его лезвием в костер. Ур в ответ только кивнул и покрепче стиснул зубы. Миша протянул ему деревянную палку.
– Когда буду резать, кусай ее…
Через некоторое время над степью раздался приглушённый рык.
Глава 16
– Плохо… – Старый Койт сидел, укутавшись в тёплую пушистую шкуру на бревнышке и ворошил длинной палкой угли в почти прогоревшем костре. – Когда степь подсохнет, они придут мстить.
Старик сидел и смотрел уставшими глазами на угли и редкие уже языки пламени. В наступившей темноте, да ещё и в отблесках прогорающего костра разглядеть выражение его лица было довольно сложно. Но Миша и так знал, что оно крайне озабоченное. Койт беспокоился за род, и Мишка его в этом полностью понимал и поддерживал.
– Волки живут одним племенем, а не родами, как мы. И их много…
Сидевший рядом Ур согласно кивнул, тоже поворошив палочкой угли.
– Не так уж и много, почти пятьдесят… Тьфу, блин, – Мишка сплюнул, на секунду задумался, пересчитывая десятки в «пальцы». – Почти рука раз по две руки охотников они уже не увидят никогда.
Койт согласно кивнул. Всё так, мол, но…
– Они придут и будут убивать всех, как сделали с родом Барсука. Ни в одном из родов нет столько охотников, как в целом племени. Даже если род большой, как Куницы или Быки, а племя потеряло руку по две руки мужчин… – Старик внимательно посмотрел на Мишу, затем перевёл взгляд на Ура, потом в сторону навеса, под которым спал сейчас Таука и лежал в беспамятстве Унга. – Собраться вместе роды до лета не смогут, и Волки это знают. Значит, к лету на один или два рода станет меньше…
Ур скрипнул зубами, а Мишка хмыкнул.
– Почему меньше? – поинтересовался он, чем вызвал неподдельное удивление у Койта. Старик встрепенулся и начал было объяснять, что когда Волки придут мстить, то они будут нападать на посёлки родов, убивать всех, а затем уходить обратно в степь…
Мишка кивал, слушая, а потом снова поинтересовался:
– А почему, если они нападут ночью, то смогут всех в посёлке убить? – Чем вызвал полное непонимание как со стороны Койта, так и со стороны Ура. Но начаться объяснению прописных истин не дал. – Посёлок не такой большой, его вполне можно обнести стеной, повыше, чем Ур…
И глядя в непонимающие глаза, нарисовал на земле кружок, слепив ладонями по периметру стенку и аккуратно её подравняв. Старик на некоторое время задумался, затем произнёс:
– Ты правильно говоришь, Мисшаа, но даже чтобы сделать большой дом, нужна рука дней и тепло Отца Солнце, чтобы глина просохла, – он покачал головой. – Сейчас холодно и всё время идет снег и дождь… Нет, Мисшаа, мы не станем делать такую «стену» раньше лета…
Слово стена он произнес на русском, старательно подражая Мишкиной интонации. Все правильно, в языке саотов его нет, есть слово дом или большой дом. В него и входит все прилегающее, а вот отдельно стены у них не было. В чем-то, конечно, правильно, зачем подбирать название тому, чего нет? Зато есть слово забор, которое вполне конкретно обозначает то плетеное недоразумение, что тянется по периметру посёлка на холме. Но ведь если скажешь «большой забор», они и поймут как «большая плетёнка», а это совсем не то, что Мишка имел в виду. Койт тем временем продолжал:
– Но ты прав, охотников у Волков осталось не так много, а наш посёлок не так близок к их стоянке, как посёлки Бобров и Степной собаки…
Глаза Койта лукаво сверкнули, и Мишка понял, что натолкнул того на какую-то идею. Интересно, какую и как она связана с тем, что охотников у Волков осталось не так много? Ответ не заставил себя ждать и удивил не только Мишу, но и Ура, так что тот удивленно замер на месте, практически с отвисшей челюстью и круглыми глазами. А также с миной полного недоумения на лице. Впрочем, Мишка от него не отставал, только челюсть не уронил, потому как где-то в глубине души допускал подобное развитие
