– Понял. Осторожней там.
– Не учи ученого, приятель.
Монк дал отбой.
Грей пошел к остальным, настроенный еще более решительно, чем обычно, но заметил, что пришло текстовое сообщение. Узнав номер отправителя, он вздохнул и открыл короткое письмо:
«Отцу хуже. Состояние стабильное. Позвони, как сможешь. Не срочно, но на всякий случай».
Грей с тихим стоном набрал номер телефона брата.
Зазвучали длинные гудки, потом заговорил автоответчик. Грей дождался пронзительного сигнала.
– Привет, Кенни. Получил твое письмо. Перезвони мне или напиши, как у вас дела и могу ли я чем-нибудь помочь.
Он нажал на кнопку отбоя, раздосадованный, что не удалось поговорить с братом, и в то же время радуясь возможности еще немного отложить неизбежную беседу. На мгновение прикрыл глаза, стыдясь этой радости, и покачал головой.
Эти слова постепенно превращались для него в заклинание.
Когда он вошел в соседнюю комнату, Дерек и Джейн одновременно подняли головы.
– Ну как? Что нового? – спросил Грей.
Джейн слегка подняла брови, всем видом выражая неуверенность.
– Кое-что… только не очень понятно.
Джейн пристально рассматривала разложенные на столе листы бумаги, сосредоточенно прикусив нижнюю губу. Дерек что-то листал на «Айпэде». Профессор Маккейб оставил зашифрованное послание, погиб, пытаясь его доставить. Вероятнее всего, он верил, что дочь сможет разгадать шифр. Для Джейн сама попытка разрешить загадку была неприятной; не понимая, что хотел сказать отец, она боялась оказаться недостойной его любви.
– Показывайте, – скомандовал Грей. – И рассказывайте.
Джейн кивнула.
Отец не раз поучал ее, что истинные открытия – результат работы многих людей. Хотя сам он редко следовал собственным убеждениям, особенно когда речь заходила о получении наград и премий. Имя профессора Маккейба всегда стояло первым в списке авторов любой научной работы.
Вздохнув, Джейн заговорила:
– Когда отец обвел в кружок ту бабочку на внутренней стене каменного сердца и написал рядом мое имя, он вполне мог просто вспомнить, как нравились мне бабочки, хотел ощутить со мной какую-то связь.
– Но ты думаешь, что есть и другое объяснение.
– Отец мог быть добрым, иногда щедрым человеком, но не сентиментальным.
– Нет, сентиментальным он не был, – подтвердил Дерек.
– Выходит, эти линии должны означать что-то более существенное, – заключил Грей.
– Я чуть голову не сломала, пытаясь сообразить, почему именно бабочки. Помните, я говорила, что египтяне часто изображали бабочек, видели в них символ преображения. Чаще всего рисовали бабочек вида
– Да, – вмешался Дерек. – Когда Джейн в первый раз произнесла название этих бабочек по-латыни, меня будто толкнули. Я вспомнил рисунки бабочек в письмах Ливингстона и показал их Джейн.
Рэнкин продемонстрировал Грею картинку на экране планшета.
– Здесь нарисованы гусеница и бабочка. – Пирс прищурился и прочел подпись под картинкой: –
Джейн задумчиво постучала пальцем по изображению.
– Это не тигровая данаида, рисунки на крылышках совсем другие. Отец наверняка знал, что я ни за что не перепутала бы эту бабочку с
Грей поднес экран чуть ближе.
