– Это значит «собака».
– А что, нормально. – Здоровяк пожал плечами.
Дерек догнал Джейн, пошел рядом.
– По-моему, песик Ахмада – гиеновая собака. Ну, или помесь, – сказал он.
Джейн посмотрела на зверя с бо?льшим уважением. Она слышала рассказы об этих знаменитых стайных охотниках. Девушка припомнила, как предложила собаке обнюхать ладонь.
Ахмад почти бежал, с трудом сдерживая возбуждение. Он говорил и говорил без умолку, изображая опытного экскурсовода.
– Там. – Парень ткнул в сторону приземистого зеленого сооружения с куполом. – Могила шейха Тана. Очень важный. Вон тот угол. Мужчина один раз съел козу сам. – Ахмад глянул на гостей. – Правда.
Эта информация произвела впечатление только на Ковальски.
Наконец они дошли до арочной подворотни, ведущей во внутренний дворик. Нырнув в арку, Джейн вдохнула аромат пекущегося хлеба и внезапно поняла, что проголодалась. Аппетитный запах и шипение гриля поманили ее вперед. Навстречу вышли мужчины и женщины в халатах, они поприветствовали гостей, словно добрых друзей. Были тут и босоногие дети – кто-то держался позади взрослых, кто-то застенчиво стоял в дверях.
Ахмад отбежал к привязанному ослику, быстро обнял его за толстую шею и представил гостям:
– Калде.
Ковальски выжидательно посмотрел на Джейн.
– Это значит «осел», – перевела она.
Здоровяк покачал головой.
– Не пойму. У парнишки отсутствует воображение или он пытается научить нас своему языку?
Гости представились. Когда назвали имя Джейн, на лицах хозяев проступила скорбь – они поняли, чья это дочь. Каждый из них, склонив голову, по очереди подошел к девушке и выразил ей соболезнования. Ее тронуло столь искреннее сопереживание, к глазам подступили слезы, и она отвернулась.
Рядом стоял Дерек. Джейн прильнула к нему.
– Прости. Сама не знаю, что со мной.
Он обнял ее за плечи.
– У тебя горе. Оно застает нас врасплох в самый неожиданный момент.
Девушка немного помолчала, приходя в себя.
– Все, успокоилась. Нельзя проявлять неуважение.
Быстро накрыли стол – прямо под открытым небом. Гостей ждал настоящий пир из суданских кушаний: острое жаркое, благоухающее пряностями и мясным соком, густая каша из сорго, блюда с финиками, гора морковно-йогуртового салата и высокие стопки лепешек, которыми полагалось зачерпывать эти вкусности.
Все набросились на угощение, а Грей завел беседу со старцем, бегло говорившим по-английски, – хотел побольше разузнать о том, куда им предстояло ехать.
Джейн смаковала еду, благодарила женщин за гостеприимство, угощала кусочком бараньей печенки Анджинг, которую привечали за столом не менее радушно, чем гостей. Насыщение пришло быстро, и девушка расслабленно откинулась назад. По зубчатым стенам вокруг двора мерцали огоньки, но они меркли на фоне звездной россыпи над головой.
Джейн ощущала спокойствие и умиротворение.
Сейхан распласталась на крыше заброшенного дома в квартале от пустыря, где стоял «Унимог». Через десять минут после ухода отряда она разыграла целый спектакль: выпрыгнула из грузовика, приложила ладонь к уху, изображая радиовызов, выждала несколько секунд, затем «ответила»:
– Поняла. Здесь все тихо. Сейчас буду.
Сейхан подхватила рюкзак и зашагала в ту сторону, куда и остальные, – якобы пошла к своим. Через несколько кварталов она убедилась, что за ней никто не следит, повернула назад и залезла на крышу дома, откуда хорошо просматривался одинокий грузовик.
