бесталанными для них так же невыносимо, как птицам с обрезанными крыльями. Или выброшенным на берег рыбам. И раз этот дракон так спокойно решился разом потерять все свои привилегии, возможно, он вовсе не такой уж юный оболтус, каким представил его в Сверкающей долине старший сородич.
Но об этих предположениях она тоже должна пока молчать, если верно разгадала планы драконов и их союзников. И попытаться вычислить, кто из трех спутников, подозреваемых ею в шпионаже, действительно предатель, а кому можно принести извинения. Мысленные, разумеется.
А дракон уже забросил себе за спину два самых больших тюка и спокойно направился в ту сторону, где на фоне яркого синего неба сверкали белоснежные острые пики.
— Мы знали про эти трудности… — вздохнул Селайвен и отобрал у соплеменницы мешок. — Я понесу. Тут примерно в двух часах пути первая избушка, драконы опытным путем давно нашли грань, дальше которой не стоит открывать переходы.
— А сколько всего избушек до леса? — оторвалась от разглядывания застывшей магии Мейсана.
— Пять. Обычно добровольцы добираются до Спящего леса к исходу третьего дня, — шагнув на тропу вслед за Зрадром, пояснил вампир. — Но на всякий случай еще две поставили в промежутках, здесь далеко не всегда такая ясная и теплая погода.
— А кто их ставил? — заинтересовался Хатгерн, занимая место в середине отряда.
— Нагарды, — коротко ответил Изор, — они совершенно безразличны к магии, и потому им легче всех. Все остальные, забывшись, могут случайно что-нибудь кастовать, особенно если делают тяжелую работу. А для избушек каждое бревно пришлось нести от самого входа, и имело большое значение, где срублено это дерево. Те, которые выросли в светлом лесу с помощью магии, — не подходят, они со временем превращаются или в серебро, или в хрусталь, иногда просто в лед. И угадать заранее нет никакой возможности.
— А гоблины?
— Старшие расы начали ходить сюда в поисках фей больше тысячи лет назад, и тогда по эту сторону Граничных гор не было ни одного гоблина. Все жили в прибрежных герцогствах, — хмуро сообщил Ов, до этого молча прислушивавшийся к разговору.
— Как-то не верится, — задумался герцог, — а как же дриады? И драконы… Ведь жили же у них в долине преданные слуги и помощники? Неужели они радом всех их выгнали?
— У дриад тогда были древни, — обреченно пробормотал Эз и тяжело вздохнул.
— И драконы в те времена никого к себе не пускали, — добавил эльф, — а пройти через Сверкающую долину до сих пор не может никто, кроме фей.
На некоторое время все притихли, идти между окаменевшими заклинаниями было не очень легко, хотя дорожка была немного расчищена и кое-где даже присыпана обычным песком.
— Таэль, — не выдержал молчания напарницы Хатгерн, когда остановил отряд на небольшой привал, — у тебя закончились вопросы?
— Нет, но сейчас мне не хочется их задавать, — бледно улыбнулась она и тихо попросила присевшего неподалеку огра: — Изор, держись рядом с Харном.
— Ладно, — еле заметно кивнул мохнатый великан, и герцогу очень не понравилась его исполнительность.
И намеки тени не понравились. Настолько сильно, что Харн решил немедленно выяснить, чего она так опасается и почему больше не надеется на свои силы.
— Таэльмина… — начал он непростое объяснение и оскорбленно замер, увидев жест молчания, который делал ему проводник.
И не просто намекал или предупреждал, а приказывал герцогу молчать так властно, словно именно дракон был командиром отряда. Однако возмущенному такой наглостью Харну не удалось сказать в ответ ни одного из тех слов, какие тотчас пришли ему на память, так как неожиданно начал греться браслет напарников.
Мгновенно вскочив с места, Крисдано выхватил оружие и принялся пристально обшаривать взглядом причудливые скалы, силясь отыскать того, кто пытается приблизиться к нему с недобрыми мыслями. Но не обнаружил никого чужого.
И не только он, ни один из встревожившихся спутников не почувствовал ничего враждебного, хотя пользоваться обычными для них методами никто не решился.
— Мин? — оглянулся на напарницу герцог, но она только растерянно пожала плечами.
— Показалось. Идем дальше, здесь где-то недалеко избушка?
— Хорошо, — помедлив, решил герцог и заметил откровенное облегчение во взгляде тени.
С этой минуты он шел молча, не задавая никому вопросов, зато мысленно задавал их самому себе, силясь припомнить, с какого
