– Ой, истину глаголишь, Шизл, – сказал Тот и удивился неожиданно сильно вылезшей наружу злобе брата, – давай не будем конфликтовать. К тому же у нас, по-моему, никогда не было поводов для столкновений. Предложение свое оставляю в силе. Захочешь виман покруче или поучиться чему – я весь твой. Всегда можешь на меня рассчитывать.
На этом братья разошлись каждый по своим делам, но у каждого остался неприятный осадок в душе от завязавшегося разговора. Тот, во-первых, был искренне огорчен переживаниями Шизла, поскольку частично разделял его претензии по поводу несправедливого отношения Хиза к нему. Во-вторых, негатив и явная озлобленность брата нагнали на Хранителя Кристаллов еще большую тоску. Чувства же Шизла были противоречивы. Бесспорна была лишь озлобленность на Хиза за его предвзятое отношение, которое он демонстрировал при каждом удобном случае. Шизл одно время всерьез подозревал, что Хиз наверняка в курсе, что пять тысяч лет назад он проник в тайну запуска Черепов. Но потом после глубокого анализа он пришел к выводу, что этот факт укрылся от недремлющего взора Хиза. Иначе он бы уже давно морально извозил его мордой по столу за чрезмерную любознательность, поскольку это был прекрасный повод для издевок, которым Хиз вряд ли бы не воспользовался ни разу за пять тысяч лет.
Помимо негатива в адрес Хиза, Шизл в этот раз, очевидно, ощутил еще и неприязнь по отношению к Тоту. С одной стороны, он прекрасно понимал, что брат не виноват в том, что он стоит на более высоком уровне, и Хиз к нему относится с существенно большим уважением и любовью. С другой стороны, когда Тот так снисходительно покровительственным тоном предлагал ему поучиться чему-нибудь у него, Шизл в глубине души сбесился: «Ой, виман крутой он мне подгонит и поучит чему-нибудь, чего я не знаю!!! Да пошел ты!!! В каждом слове твоем стремление еще раз подчеркнуть, что ты у нас избранный, а я – никто! В гробу я видал и тебя, и твою жалость, и снисхождение!»
Шизл и сам удивлялся внезапно нахлынувшей на него ярости в адрес брата. Он до самой ночи пытался себя успокоить и обуздать свой негатив по отношению к близкому человеку, то приводя различные аргументы в защиту Тота, то заставляя себя не думать об этом. Но подобные игры разума давали облегчение лишь на время. После небольшого затишья мысли о брате вместе с необъяснимо сильной яростью снова овладевали Шизлом. «И откуда из меня столько яда вылезло вдруг? – не переставал он удивляться сам себе. – Мной тараканов сегодня запросто можно морить наверняка». С такими мыслями Шизл забылся сном в надежде, что следующий день принесет ему облегчение и избавит от яркого всплеска негативных эмоций. Спал он беспокойно, постоянно просыпаясь. Когда он в очередной раз практически засыпал, ему вдруг пригрезилась его мама. Будто бы он еще маленький мальчик, сидит рядом с ней, положив голову ей на колени. Она ласково гладила его по волосам своей нежной рукой и приговаривала: «Ты мой маленький мальчик. Мой самый любимый сынок. Пусть у тебя все будет хорошо…»
От этого то ли сна, то ли видения Шизл снова проснулся и почувствовал, что ему стало немного светлее и легче. В ночи он встал, умылся, съел два банана, после чего снова лег и тут же заснул крепким сном уже до утра. Когда Шизл проснулся, он чувствовал себя существенно полегче. И из него даже не стал извергаться яд, когда он получил от брата сигнал с просьбой прибыть к нему. А как только Шизл увидел выходящего к нему Тота и его улыбку, с которой он направился навстречу брату, злобные эмоции предыдущего дня даже как будто бы были начисто забыты. Братья обнялись, и Хранитель Кристаллов пригласил пройти к нему в дом. Хотя домом это было сложно назвать. Сразу же после окончания строительства пирамид Шизл выстроил по указанию Хиза чуть ли не целый дворец для Тота, соответствующий его положению и статусу на Земле. Новое жилище Хранителя Кристаллов отличалось не только красотой, но и оборудованием по последнему слову техники, а также большим комфортом. Шизл мог бы и себе построить такой же, но Хиз в свое время не только был против, но еще и поиздевался над его амбициями со всей самоотдачей, причем в присутствии Тота и еще нескольких представителей земного десанта. И это также было одним из поводов, которые довели Шизла до депрессии и озлобления на весь мир. Но сейчас он об этом не вспомнил и со вполне позитивным настроением последовал в дом Тота, отвечая приветливой улыбкой на улыбку брата.
Но войдя в дом, хорошее настроение Шизла в момент улетучилось, поскольку он увидел сидящего у Тота в гостиной Хиза. Он сидел, вальяжно развалившись в кресле, положив ногу на ногу, и потягивал из красивого сосуда какую-то жидкость. «Наверняка снова банан с молоком хлещет», – подумал Шизл про Хиза, который изрядно пристрастился в последние несколько тысяч лет к напитку, который готовили специально для него, смешивая банан с ледяным молоком, медом и ванилью.
– Привет, Шизл, как жизнь? – спросил с усмешкой Хиз. – Сразу по твоему лицу видно, как ты меня рад был увидеть.
Тот сразу же вмешался в разговор, чтобы брат не успел ответить что-нибудь едкое взамен на колкость Хиза и не спровоцировал очередной конфликт:
– Садись, Шизл, – быстро заговорил Тот, желая взбодрить брата, – я тебя неслучайно позвал. Срочное и важное поручение для тебя, которое только тебе под силу. Ты у нас сегодня самая значительная персона на планете Земля. Потому что только ты можешь нас спасти.
– Тот, ты у нас самый умный и гуманный в здешнем мире. Но я все же осмелюсь нарушить стойкость твоих идей… Самая
