не щадя себя. А кто еще кардинально изменит этот местами прогнивший мир, если не я?
«Е-мое!!! – думал удивленный до невозможности Тот. – Все вокруг считают его мессией? Просто охренеть! Я такой дичи сроду не встречал! Может, не только мы с Хизом к этому времени сойдем с ума, но и весь мир? Хотя я в принципе не понимаю, как может Хиз сойти с ума? Насчет себя я бы еще мог засомневаться… Но вот Хиз так капитально чокнуться не может, наверное, даже если бы он сам этого захотел… Н-да-с, происходит здесь что-то явно очень интересное. Надеюсь, я найду объяснение всему этому бреду во время нашей поездки. Мужичок он, я смотрю, говорливый. Языком метет – только в путь. И мне, похоже, доверяет, как себе. Я вон у него Сверхчеловек. Уж даже не знаю, похвалили меня таким титулом или обхамили. Хорошо, пусть будет так. Сверхчеловек, значит, Сверхчеловек. Лишь бы дяденька говорил и не стеснялся».
– Понимаю тебя, понимаю, Адольф! – ответил Тот, переживая в глубине души, что лицо его может выдать, что он на самом деле не разделяет убеждений фюрера, и тем самым спровоцировать его на недоверие и подозрительность. – Ну так что? Когда поедем-то к нашему другу Гиммлеру? Сейчас?
– Ну, почти сейчас поедем. Минут через тридцать можем отправляться, – отвечал фюрер, радостный от того, что Тот решился поехать с ним. – Сейчас я перед отъездом должен пойти покормить своих птичек. Я же не могу их оставить голодными!
– Слушай, Адольф, что, у тебя птичек некому, что ли, покормить? – спросил Тот, которому не терпелось поскорее поехать и начать выведывать у Гитлера интересующую его информацию.
– Ты что, Тот? Как же я не покормлю этих чудесных орлов, когда сам имею возможность это сделать? – искренне изумился вопросу Тота фюрер. – Ой, да у меня знаешь какие птички! Мне Сталин специально для них особый сорт зерна присылает. Чтобы орлы мои питались хорошо. Ты меня пока что здесь подожди где-нибудь. Я скоро вернусь, и поедем.
– Ну хорошо, давай тогда иди уже корми своих птичек, чтобы время впустую не тратить. По дороге успеем, наболтаемся еще, – ответил Тот, пораженный тем, как заботится о птичках человек, который уже сейчас безжалостно истребляет людей, а скоро вообще уничтожит полмира. – Любишь ты зверюшек всяких, я смотрю. Поэтому не стану тебя отговаривать от твоего ритуала кормления, дабы не лишать тебя, такого образцового труженика, удовольствия.
– А вот за это большое спасибо! – довольно отвечал Гитлер. – Да, зверей и птиц я люблю!
– Да, я заметил. Причем намного больше, чем людей, – не удержался и съязвил Тот, а потом мысленно начал укорять себя за несдержанность.
– Возможно, ты и прав. Животные куда более безобидные, чем люди, – ответил фюрер, нисколько не обидевшись на слова Тота, и внезапно захихикал неестественным смехом. – А что это за одежда такая на тебе? Наверняка снова к какой-нибудь важной задаче готовишься? Костюмчик себе подбираешь? Люблю твою страсть к разным нарядам. В каком виде я тебя только не лицезрел! С тобой не соскучишься, конечно. Не то что с моими приближенными! Только и делают, что ходят все серые, бесцветные и грузят меня одними и теми же проблемами!
Слушая фюрера, Тот впервые обратил внимание на то, что из прошлого он свалился в эту проекцию вероятного будущего ровно в том, во что и был одет пять тысяч лет назад. А точнее, в наряд очень богатого египтянина. На фоне сдержанной и полностью закрытой одежды Гитлера его наряд действительно выглядел, мягко говоря, нелепо. Особенно украшения на шее, на руках и в ушах плохо вязались с этой эпохой. «А все же как хорошо, что он сам спрашивает и сам же за меня отвечает! Уже и выдумывать ничего не надо, почему я в таком странном виде», – подумал Тот про фюрера и продолжил вслух:
– Ну, так естественно, Адольф. Решил тут немного отвлечься, подобрать себе костюмчик для выполнения одной важной задачи. Ты же сам все понимаешь… за что и ценю, – неожиданно игриво заговорил Тот, чем вызвал у Адольфа чувство гордости за самого себя.
– Да, кто ж еще способен понять тебя, Сверхчеловека, лучше, чем я? Мы же уже давно с тобой выяснили, что мы – одного поля ягоды, – самонадеянно выпалил Гитлер, поскольку совершенно искренне так считал. – Но ты все же пока меня дожидаешься, прими другой облик. Иначе тебя неправильно поймут те, кто тебя увидит в таком костюме. Если б на мне столько колец и браслетов было, как на тебе, я бы, наверное, рукой двинуть не смог. Сотвори себе лучше одежду, похожую на мою, чтобы не шокировать людей своим золотом-бриллиантами.
«Если бы я был с тобой одного поля ягода, я бы повесился, – так и хотелось сказать Тоту, но он обуздал свое возмущение и смолчал. – Пожалуй, зря мы с Шизлом так бесились, когда люди пять тысяч лет назад перед нами на колени падали и называли нас исключительно великими богами. Это куда лучше, чем самоуверенность и дикая спесь в исполнении этого чудесного мужичка… Но зато он проболтался, что в курсе моих нечеловеческих способностей, раз предлагал мне принять другой облик и сотворить себе подходящую одежку. Теперь мне не придется думать, каким путем решать вопрос с костюмом: трудным человеческим способом или своим легким. И можно уже не стесняться проявлять при нем свои возможности. Так существенно легче будет для меня. Потому что
