смысле слова.
До ночи прибыть в Юмен не успели. И хотя дороги в империи на загляденье, но даже по ним уставшие за день кони не донесли нас до цели. Зато донесли до овражка, заросшего местным аналогом сосны. Хординги мигом соорудили пару шалашей, наломали веток для лежаков, развели костер и поставили котлы с гамышом.
Мы растянули кожаную палатку, раскатали сшитые из шкур мехом наружу матрацы и тоже поставили варево – хапашу. И угостили им хордингов. Те блюдо оценили и признали его похожим на гамыш.
Погода благоволила нам. Небо ясное, ветра нет. Морозец легкий, а днем – так и вовсе температура в плюс уйдет. Чем дальше на полночь, тем теплее. Скоро и ночные морозы уйдут. Правда, дороги может развезти.
Я первым был на дежурстве, сел в стороне от костров под деревом, покатал в руке нож и спрятал его в ножны. Метрах в двадцати от меня под другим деревом засел хординг. А у края оврага второй.
Вообще-то мы могли спокойно спать. Хординги бдили по-настоящему рьяно, а уж посланников Трапара сберегли бы наверняка. Но уже стало привычным всегда и везде надеяться только на себя. Это было важно раньше, а уж теперь, когда подступало время развязки и от того нервы гуляли как шальные, следовало быть особенно внимательным к таким деталям и скрупулезно соблюдать порядок. Сейчас каждая мелочь, каждый эпизод могли стать решающими. Как говорили во времена наших прадедов – бдительность, и еще раз бдительность!
Вот так бдительно и сурово я просидел свою вахту, сдал ее Вите и пошел спать. Без задних ног, без снов, кошмаров и прочей эротики.
Михаил Кулагин
А поутру они проснулись…
Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?!
Не, это не я. В смысле, стишок не мой. И сказанул тоже не я. Артемка выдал. По идее, должен был сказать нечто вроде «етитская сила!» Или как-то рядом. Но выдал стишком.
Повод рявкнуть высоким штилем был. Значительный такой повод. Почти в два десятка рыл. Непроспавшихся, полубухих, местами храпящих и портящих воздух.
Два десятка каторжников устроили ночлежку в низинке, на опушке гая. Место, кстати, неплохое. И ветер не задувает, и издалека не видно. Разожгли два больших костра, пожрали, выпили что было, и легли почивать. Никаких постов, никаких часовых. Просто легли. И дрыхли до самого восхода светила. Хотя куда там! Светило уже взошло, пробило лучами редкие облака и разогнало утренний туман, а эти все храпели.
Обнаружили их хординги, передовой дозор выехал к гаю, заметил слабый дымок от недогоревших бревен, осторожно подошел ближе и… Эти мудаки даже лошадей из повозки не выпрягли. Коняшки в поисках пожевать утянули повозку метров за сто к деревьям.
Дозор поспешил обратно, доложил обстановку Рэмуну и нам. Артем сперва даже не поверил, решил сам глянуть на сонную идиллию. Мы вышли к низинке, заглянули… И тут Артем выдал строчку.
Самое смешное, что до Юмена каторжники не дошли буквально две версты. Поселок был скрыт за холмами, а каторжники в темноте не разобрали. Или спать так хотели, что плюнули на добычу?
Артем оторвался от созерцания сонного царства, растянул губы в едкой ухмылке и подозвал Рэмуна:
– Главарей берем, остальных – под нож.
Рэмун кивнул и поспешил к своим. Спрашивать, кто у каторжников главный, не стал, и так все ясно. Главари числом двое спали на стопках хорошо выделанных шкур, укрытые попонами, неподалеку от костра. Остальные обошлись тряпьем и шкурами поплоше.
Одного из своих сержант отправил за повозкой. Остальных разделил на две части. Большая окружила бивак, меньшая во главе с самим Рэмуном присоединилась к нам.
Артем вытащил нож, показал его сержанту. Тот кивнул и тоже вытащил нож. Следом вся его группа. Идея Артема проста –
