– А почему я одна? – Катя села, пытаясь справиться с головокружением. – Где мама, папа? Бабуля? Настя?
Медсестра на миг помрачнела и тут же снова улыбнулась.
– А одну тебя поселили специально! Ты же спала! Вдруг бы соседи буйные попались? Еще разбудят! Ладно, кушай, а я побежала. Мне еще десять палат накормить надо!
– Не стоит беспокоиться. Я бы лучше прогулялась в столовую. – Катя тоже улыбнулась. – Устала лежать.
– Вот переведут когда в терапию, тогда гуляй себе на здоровье! У них даже зимний сад есть! И бассейн! А пока лежи! Если в уборную надо, то дверь вон, в углу. Там и сортир, и душ.
И ушла, оставив Катю одну.
Каша действительно оказалась просто волшебной! Сколько же она спала, если, даже проглотив в два счета довольно большую порцию, все еще чувствовала голод? Подумав немного, она выпила компот и только после этого блаженно разлеглась на кровати.
Интересно, что произошло? Она помнила ритуал. Помнила, что слышала чей-то голос, а потом наступила темнота. И вот она здесь! Что же все-таки случилось? И что придумала Настя, чтобы оправдаться перед бабушкой и родителями?
Следующие два дня тянулись бесконечно долго. В палату приходили только медсестры и пару раз врач с седой бородкой. Он долго слушал ее, стучал молоточком по коленным чашечкам, светил фонариком в глаза и, наконец, удивленно хмыкнул.
– Ну-с, дорогая моя, ты просто родилась в рубашке. Выйти из такой страшной аварии лишь с парой царапин – такого я еще не видел!
– Аварии? – Катя настороженно нахмурилась. – Что за авария?
– А вот с памятью, видать, проблемы. Скорее всего, последствия двухнедельной комы. – Врач что-то черкнул у себя в блокноте. – Но ты не переживай. Память восстанавливается. Ты тоже все вспомнишь! А я назначу тебе процедуры и уколы. Полежишь у нас еще месяц, и выпишем.
Он поднялся.
– Стойте! – Катя вскочила с кровати и зажмурилась, пытаясь справиться с головокружением. – А где мои родители? И подруга! Если была авария, значит, они тоже должны быть здесь! Почему ко мне никто не приходит?
– Как ни печально об этом говорить, но ничего не поделаешь. – Доктор подергал бородку. – Возможно, эта новость поможет тебе быстрее вернуть память…
– Что случилось? – Катя снова села на кровать, чувствуя, как леденеет тело. – Что с ними?
– Им не удалось выжить. – Доктор поджал губы и с сочувствием поглядел на нее. – Вся твоя семья. Мне так жаль…
– А бабушка? Она знает?
– Она тоже.
– А Настя?
– М-м-м… – помычал в задумчивости врач. – О Насте я ничего не знаю. Возможно, она тоже где-то в больнице… Мне дали сведения только о твоей семье.
– А я могу ее поискать? – Катя снова поднялась. То, что сказал этот доктор, не может быть правдой! Какая авария? И даже если предположить, что она действительно произошла, почему бабушка была с ними? Она же домоседка! Стоп! В памяти замелькали кадры, как бабушка садится в соседскую машину, чтобы ехать в город, так как она, Катя, придумала несуществующую аварию! Так, может, этот вежливый доктор рассказал ей ее же выдумку?
– Поискать? – Врач пожал плечами. – Да. Конечно! С завтрашнего дня я перевожу тебя в терапию. Вот только компании в палате у тебя по-прежнему не будет. Только телевизор. Так распорядился твой опекун.
– Опекун?! – Господи, да когда же закончится этот бред?
– Именно! Галина Олеговна Свечина. Твоя тетя! – Он тепло улыбнулся. – Отдыхай, Катюша!
И вышел.
Опекун? Тетя не слишком любила отца. За всю свою жизнь Катя видела ее раза два, и то на каких-то семейных сборищах. Тетя никогда не приходила в гости, никогда не дарила подарков. И вот теперь… опекун?!
Катя снова легла на кровать и закрыла глаза, пытаясь проанализировать то, что говорил ей врач.
На следующий день ее действительно перевели в терапевтическое отделение. Медсестра не обманула, говоря про зимний сад. Он занимал весь широченный коридор. Катя пришла в восторг от вьющихся растений, которые свешивались прямо с потолка, от изобилия ярких цветов на карликовых деревьях, что было особенно приятно в эти хмурые осенние дни. Всюду на подоконниках
