красавицу, которую звали Аннелиз, но та вышла замуж за другого. Неужели бабушка была той самой…
– Малиновая? – Хулиан сел на постели. – Ты чего это стоишь у двери такая испуганная?
– Я… – Скарлетт застыла.
Его лицо, обрамленное спутанными темными волосами, убедительно выражало участие, однако перед глазами Скарлетт по- прежнему стоял тот бездушный взгляд, каким он провожал гроб погубленной им женщины.
Легендо. Ее сердце забилось еще громче. «Нет, – успокаивала она себя, – это не он». И все же девушка сильнее прижалась спиной к филенке двери, когда Хулиан встал и направился к ней. Для того, кто едва очнулся от смертельного сна, его шаг казался на удивление твердым.
Если этот человек был магистром Караваля, то где-то здесь, в своем мире, он прятал Теллу. Скарлетт захотелось потребовать, чтобы он немедленно отпустил ее сестру. Захотелось ударить его по лицу. Но, поступив так, она бы себя выдала. Между тем если Легендо и впрямь вел злую игру, желая отомстить внучкам женщины, разбившей ему сердце, то Скарлетт следовало скрывать от него свою осведомленность, чтобы не лишиться единственного преимущества.
– Что-то у тебя не слишком цветущий вид. Давно проснулась? – Хулиан поднял руку и погладил щеку Скарлетт тыльной стороной ладони. – До чего же ты меня перепугала! Мне…
– Я чувствую себя хорошо, – отшатнулась она.
Ей не хотелось, чтобы он прикасался к ней. Хулиан стиснул зубы. Выражение нежности на его лице сменилось… Нет, не злобой, как предпочла бы подумать Скарлетт, а болью. Ее сердце, словно грустный утренний туман, окутали серо-синие краски его обиды. До сих пор Скарлетт видела в цвете только собственные чувства, но не чувства других людей. Теперь же она затруднилась бы ответить, чем потрясена больше: тем, что видит боль Хулиана, или тем, что боль эта так сильна.
Скарлетт попыталась понять, каково стало бы сейчас Хулиану, будь он действительно магистром Легендо. Прежде чем умереть, они обменялись друг с другом чем-то совершенно особенным. Она помнила, как бережно он внес ее в комнату, как отдал ради нее один день своей жизни. Как спокойно ей было в его сильных руках. Теперь Скарлетт видела, что принесенная жертва не прошла для Хулиана бесследно: на поросшей темной щетиной щеке серебрилась полоска, такая же, как в ее собственных волосах. И после всего этого она не позволила ему даже прикоснуться к себе!
– Извини, – пробормотала Скарлетт. – Я просто… еще не вполне пришла в себя. Прости, если веду себя странно. В голове сплошной туман… Прости.
На шее Хулиана дрогнула жилка. Он явно не поверил этим сбивчивым извинениям.
– Может, тебе лучше снова прилечь?
– Ты же знаешь: я не могу опять лечь с тобой в одну постель, – отрезала Скарлетт.
Она и раньше говорила ему такое, однако сейчас ее слова прозвучали резче, чем ей самой хотелось. Хулиан стер с лица все признаки обиды и разочарования, но цветовая буря, поднявшаяся над его сердцем, показала, насколько притворно это равнодушие. К цвету горечи примешивался еще какой-то оттенок, которого Скарлетт никогда раньше не видела. Пожалуй, он напоминал серый или серебристый. Как бы то ни было, за ним ощущалось сильнейшее чувство. Происходило ли все это потому, что они обменялись кровью?
Легкие Хулиана, как и горло Скарлетт, сдавливало незримое кольцо. Испытывая боль от каждого вздоха, она проводила его глазами до второй двери.
– Я и не собирался ложиться рядом с тобой, – сказал он.
Скарлетт попыталась ответить, но не смогла издать ни единого звука. Глаза щипало. Только когда Хулиан вышел, она, снова начав дышать, поняла: закрыв за собой дверь, он поставил между ними преграду.
Теперь Скарлетт стояла, прислонившись к стене, и боролась с желанием догнать Хулиана, чтобы еще раз попросить прощения за свою странную резкость. Когда он выходил, она готова была поклясться, что он не Легендо. Но ведь не могла же она поверить ему, рискуя так ошибиться!
Или могла? С тех пор как Скарлетт ступила на магический остров, каждый ее шаг был сопряжен с риском. О некоторых поступках ей приходилось потом жалеть, но порой она бывала приятно удивлена. Как в тот предсмертный час, проведенный рядом с Хулианом. Он не пошел бы ради нее на жертву и не заключил бы ее в свои объятия, не соверши она ошибку, опрометчиво лишившись двух дней жизни.
Быть может, настало время снова испытать удачу? Если не ради себя, то ради Теллы. Хулиан с самого начала помогал Скарлетт, а теперь она, как никогда, нуждалась в поддержке. Ведь на остров высадился ее отец.
