желает.
– Я убеждена, что ты был бы хорошим человеком, если бы захотел.
– Ты сама слишком хороша, потому так и думаешь. Благонравным людям вроде тебя кажется, будто все вокруг тоже могут быть такими, но я не могу. – Хулиан замолчал. По его лицу пробежала болезненная тень. – Когда я вез вас с сестрой на этот остров, то догадывался, чего следует ждать. Я не знал, что Легендо похитит именно Теллу, но предполагал, что это будет одна из вас.
Скарлетт казалось, будто ноги ее превратились в бескостное нечто, состоящее из вялых мышц и тонкой кожи. Невыплаканные слезы больно теснили грудь. Даже платье выглядело смертельно усталым – посерело, словно не имея сил сохранять цвет. Она не помнила, как порвала кружева, но они клочьями повисли вокруг лодыжек. Исчерпал ли ее наряд свою магическую энергию, или же он отражал чувства, владевшие хозяйкой?
Расставшись с Хулианом возле ступеней из красного дерева, Скарлетт попросила, чтобы он за ней не шел. Вернувшись в комнату, где ее ждали мягкие перины и разожженный камин, она захотела провалиться в сон и хотя бы на время позабыть об ужасах минувшего дня. Но такая роскошь была бы непозволительной. Впервые ступив на волшебный остров, Скарлетт думала лишь о том, как бы успеть вернуться домой к свадьбе. Но теперь, когда отец напал на ее след, а Данте был убит, ставки возросли. Даже не видя, как сыплются красные бусины в песочных часах Кастильо Мальдито, Скарлетт явственно ощущала неумолимый бег времени. Нужно было вызволить сестру, прежде чем она попадется отцу в руки или Легендо воплотит в жизнь свой коварный замысел. Телла погибнет, если Скарлетт ее не спасет. До захода солнца оставалось меньше двух часов. Следовало приготовиться к продолжению поисков.
Поэтому Скарлетт дала себе только одну минуту. Одну минуту, чтобы, упав на постель, оплакать Данте. Излить тоску по сестре и яростную обиду на Хулиана, который оказался не тем, кем она его считала. Выть и стонать, проклиная обстоятельства, взявшие над нею верх. Вдребезги разбить о камин дурацкую вазу с розами, присланными Легендо.
– Малиновая… С тобой все в порядке? – спросил Хулиан.
Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
– Что ты здесь делаешь? – нахмурилась Скарлетт, сглатывая слезы: ей не хотелось, чтобы он их увидел, хотя, наверное, было уже поздно.
Хулиан растерянно огляделся по сторонам, огорченный и сбитый с толку тем, что застал свою спутницу плачущей, но не нашел поблизости ничего такого, от чего можно было бы ее защитить.
– Мне показалось, – проговорил он, с трудом подбирая слова, – я слышал…
– Мало ли что тебе показалось! Ты не имеешь права так сюда врываться! Выйди. Мне нужно переодеться.
Но Хулиан не вышел. Тихо затворив дверь изнутри, он осмотрел разбитую вазу и разлитую воду, а потом опять остановил взгляд на заплаканном лице Скарлетт:
– Малиновая, не стоит из-за меня лить слезы.
– Ты себе льстишь. Пропала моя сестра, нас выследил отец, Данте убит. Я плачу не из-за тебя.
Хулиану хватило учтивости притвориться смущенным. Но вместо того, чтобы наконец выйти, он осторожно сел на кровать. По щекам Скарлетт скатилось несколько новых капель. Горячих и соленых. После того как она выплеснула свои чувства, боль немного утихла, зато слезы теперь текли не переставая. И пожалуй, Хулиан был прав: она плакала отчасти из-за него.
Он наклонился и отер ей щеки подушечками пальцев. Скарлетт отстранилась:
– Не трогай меня.
– Понимаю: я это заслужил, – ответил Хулиан, отодвигаясь к противоположному краю кровати. – Я не должен был лгать. Не должен был везти тебя сюда против твоей воли.
– Ты вообще не должен был нас сюда везти!
– Твоя сестра все равно удрала бы из дому, со мной или без меня.
– По-твоему, это оправдание?
– Я не жалею, – произнес Хулиан осторожно, – что сделал то, чего хотела Телла. По моему убеждению, любой имеет право на свободу выбора. Но я жалею о каждом слове лжи, которое ты от меня услышала. – На несколько мгновений он замолчал. Его теплые карие глаза посмотрели на Скарлетт мягче обычного и так открыто, словно он хотел показать что-то такое, что обыкновенно прятал. – Я знаю, что не заслуживаю второго шанса, но ты сказала, будто я мог бы быть хорошим человеком. До сих пор, Малиновая, я им не был. Я лгу, бываю грубым, иногда совершаю чудовищные ошибки. В семье, откуда я происхожу, все невероятно тщеславны и очень любят играть в игры. После того как Роза… – он задумался, и в его голосе зазвучала хриплая, сдавленная,
